О мышах и о людях

Ленни взял карту, лежащую лицом, и стал с любопытством изучать её, поворачивая так и этак.

— Оба края одинаковые, — сказал он с улыбкой первооткрывателя. — Почему оба края одинаковые, Джордж?

— Почём я знаю, — отозвался тот. — Так их делают, и всё тут. А что Ловкач делал на конюшне, когда ты его видал?

— Ловкач?

— Ну да. Когда ты видал его на конюшне и он велел тебе не гладить щенка помногу.

— А, точно. У него была банка смолы и кисточка. Я не знаю, зачем.

— А ты уверен, что девчонка не приходила?

— Да. Не приходила.

Джордж вздохнул.

— Да уж, что ни говори, а бордель будет лучше, — сказал он. — Пришёл, выпил, справил надобность — и никаких забот. И всегда знаешь, во что тебе станет удовольствие. А с такой, как эта, того и гляди влипнешь.

Ленни восторженно слушал Джорджевы разглагольствования, и губы его шевелились, будто он повторял про себя каждое сказанное слово, заучивая наизусть.

Джордж продолжал:

— Ты помнишь Энди Кашмена, Ленни? В школу ходил с нами.

— Это у которого мать всегда угощала горячими пирожками?

— Ага, он самый. Ты всегда помнишь, если дело касается жратвы. — Джордж тщательно изучал карточный расклад. Он вынес бубнового туза, а на него — двойку, тройку и четвёрку. Потом поднял глаза на Ленни: — Энди сейчас в Сан—Квентине[5], из–за какой–то шлюхи.

Ленни постучал пальцами по столу.

— Джордж?

— Угу?

— Джорд, а когда у нас будет свой домик, земля и кролики?

— Не знаю, — пожал плечами Джордж. — Сначала нам надо скопить деньжат. У меня есть на примете домик, который можно купить подешевле, но за так нам его никто не отдаст.

Старик Липкий медленно повернулся на спину. Его глаза были широко открыты. Он внимательно посмотрел на Джорджа.

Ленни сказал:

— Расскажи мне про наш домик, Джордж.

— Я же вот рассказывал, прошлым вечером.

— Ну Джордж, расскажи ещё.

— Ладно. Так вот, там десять акров земли, — начал рассказывать Джордж, — небольшая ветряная мельница, есть курятник и махонькая лачужка. Кухня, сад — вишни, яблони, персиковые деревья, абрикосы, орешник, немного ягод там всяких. Есть участок для люцерны и полно воды для полива. Есть свинарник…

— И кролики, Джордж, — перебил Ленни.

— Нет, крольчатника пока нету, но я легко сделаю несколько клеток, и ты сможешь кормить кроликов люцерной.

— Конечно, смогу, — радостно кивнул Ленни. — Правда–правда смогу.

Джордж оторвался от карт. Его голос потеплел.

— Завели бы свиней. Я бы построил коптильню, какая была у моего деда, и мы могли бы коптить бекон и ветчину, делали бы колбасу и всё такое. А когда вверх по реке пойдёт лосось, мы его наловим сотню, насолим и тоже закоптим. Нет ничего лучше на завтрак, чем копчёная лососина, Ленни, уж поверь. А когда поспеют фрукты, будем делать из них консервы, и из томатов тоже — томаты просто консервировать. По воскресеньям будем забивать цыплёнка или кролика. А может, заимеем и корову или козу — вот тебе и сливки, да такие жирнючие, что впору ножом резать.

Ленни не сводил взгляда с Джорджева лица, и старик Липкий тоже смотрел на него. Ленни тихо произнёс:

— И будем мы жить от тука земли[6].

— Ага, — улыбнулся Джордж. — Любые тебе овощи в огороде, а если захочется пропустить по стаканчику виски, продадим немного яиц или ещё чего, да хоть молока. Будем — просто жить, и всё. Нам ведь больше ничё и не надо, а? Не надо будет мотаться по всей стране и жрать всякую гадость. Нет уж, сэр, у нас будет своя крыша над головой, так что не надо будет дрыхнуть по вонючим баракам.

— Расскажи о доме, Джордж, — попросил Ленни.

— Само собой, у нас будет небольшой домик и комнатка, где можно скоротать вечерок. Маленькая пузатая печурка, в которой зимой всегда будет гореть огонь. Земли там не шибко много, так что сильно вкалывать не придётся — ну, может, часов по шесть–семь в день. Уж весь день напропалую корячиться на ячмене — точно не придётся. Ну а когда посеем то–сё — снимем урожай и будем знать, чего наработали.

— И про кроликов, — нетерпеливо выдохнул Ленни. — И чтобы я за ними присматривал. Расскажи, как это будет, Джордж.

— Ну да, кролики. Ты прихватишь мешок и отправишься за люцерной. Насобираешь полный мешок, принесёшь и дашь кроликам.

— А уж они ну грызть, ну грызть, — счастливо улыбнулся Ленни, — как они всегда делают, я видал.

— Каждые шесть недель или около того, — продолжал Джордж, — они будут давать приплод, так что у нас скоро станет полно кроликов — хватит и для еды и на продажу. А ещё заведём голубей, чтобы летали вокруг мельницы — я помню, когда был маленький, они всегда так летали. — Он мечтательно обратил невидящий взгляд поверх головы Ленни. — И всё это будет наше, никто не сможет нас согнать за здорово живёшь. А если нам кто не понравится, мы завсегда сможем сказать «Иди ты к чёрту», и, клянусь, ему придётся отвалить. А если придёт кто–нибудь из приятелей, у нас завсегда найдётся лишняя койка и мы скажем: а чего бы тебе не остаться с ночевьём, дружище? — и он, ясное дело, не откажется. Будет у нас и сеттер, и пара полосатых кошек, пожалуй, но тебе придётся за ними смотреть, чтобы они не таскали крольчат.

Ленни тяжело засопел.