О начале человеческой истории

Таким образом, область действия принципа доминанты и этим рассуждением крайне ограничивается. Может показаться, что в этом случае нет отступления именно перед неизбежностью для доминанты «перейти в свою противоположность, т. е. затормозиться». Но на деле, как станет очевидно ниже, именно этот самый призрак воплощён здесь в принципе Геринга — Брейера. Возбуждение, приближающееся к кульминации, несёт смерть доминанте, хотя её природа как раз побуждает её идти к кульминации.

Ещё одна линия обороны: А. А. Ухтомскому представлялось, что он спасёт доминанту от этого неминуемого самоубийства, если строго разделит понятия «сила (степень) возбуждения» и «накопление (суммирование) возбуждения». Вот характерные отрывки на эту тему из работы «О состоянии возбуждения в доминанте» (1926 г.).

«Здесь я в особенности подчеркну значение третьего пункта в предотвращение неосторожного приписывания доминанте „сильного“, а тем более „чрезмерно сильного“ возбуждения. Отнюдь не в том дело, чтобы возбуждение в центре было заранее велико, ибо, если оно заранее велико, это может вредить образованию в нём доминанты в силу указания Введенского, что возбуждение, близкое к кульминации, легко переводится в pessimum добавочными раздражениями, и тогда доминанта не будет образовываться, а будет, напротив, гаситься новыми доносящимися до неё импульсами. Дело именно в том, чтобы за время самого действия дальней иррадиации центр оказывал способность (? — Б. П.) усиливать по её поводу своё возбуждение, копить и суммировать его».

«Со своей стороны я всегда остерегался от приписывания доминанте сильного возбуждения и, надеюсь, нигде не дал повода для этого. Повод мог дать М. И. Виноградов (ученик А. А. Ухтомского. — Б. П.), который вопреки моим предупреждениям говорил о доминанте как о сильном возбуждении[204]. Когда он писал свою работу, я говорил ему, что доминанта утеряла бы для меня весь интерес, если бы дело сводилось к элементарной разнице в силе „субдоминантных“ и „доминантных“ возбуждений; и я предупреждал также, что, не допуская со своей стороны лабораторного деспотизма, я оставляю за собою протест в печати».

«Подчёркиваю, что не сила возбуждения в центре в момент доносящегося к нему случайного импульса, а именно способность (? — Б. П.) усиливать (копить) своё возбуждение по поводу случайного импульса — вот что делает центр доминантным»[205].

Вдумаемся в эти настойчивые разъяснения. Их направляет всё тот же грозный призрак: угашение доминанты, торможение, подстерегающие её, как только возбуждение в этом доминантном центре обретёт силу, достигнет высокой степени. Вот этой угрозы и не охватывал взгляд М. И. Виноградова. Поскольку его прямой темой было лишь образование доминанты, а не состояние и развитие доминанты, профессор был прав, указывая, что в этот момент — «заранее», т. е. в момент возникновения доминанты, — дело не в сильном возбуждении центра, а в некоей (не объяснённой им далее) «способности» усиливать (копить) своё возбуждение. Да, в этой начальной фазе доминантный центр проявляет своего рода «голод», «ненасытность» к разнообразнейшим, идущим оттуда и отсюда раздражениям. Однако это различение лишь возвращает нас к уже рассмотренной логической трудности: в созревшей, сформировавшейся доминанте налицо всё-таки не только способность центра усиливать (копить) своё возбуждение, но тем самым налицо усилившееся, усиленное возбуждение, а вместе с ним и неминуемо наступающее превращение возбуждения в торможение.

Никуда не скрыться от этой трагической перспективы — от неумолимой внутренней логики принципа доминанты. А. А. Ухтомский всё время пытался отбиться и укрыться от неё. Это отчасти относится и к трактовке им понятия парабиоз. Вот любопытное примечание от редакции при посмертной публикации нескольких его статей: «В некоторых статьях, относящихся к 30-м годам, А. А. Ухтомский дал повод к распространению представлений о парабиозе как о состоянии „чрезмерного возбуждения“ или „перевозбуждения“. В последние годы своей жизни он настойчиво боролся с таким представлением, усматривая вместе с Введенским в парабиозе состояние своеобразного возбуждения — местного, стойкого и неколебательного характера»[206]. Разумеется, это разграничение вполне оправданно, но остаётся впечатление, что в слишком настойчивом противопоставлении количественного критерия возбуждения его данному качественному своеобразию отдалённо проявляется стремление избавиться всё от той же дилеммы: ведь «перевозбуждение», влекущее в парабиоз, это и есть роковое предопределение доминанты.