О начале человеческой истории

Но какой характер носило накопление животных трупов в четвертичное время? На этот вопрос косвенно отвечает основатель тафономии И. А. Ефремов: постепенное накопление животных останков в озерах, болотах, дельтах рек не играло заметной роли в образовании более древних костных скоплений, т. е. там чаще действовали чрезвычайные обстоятельства вроде эпидемий и мора. Напротив, именно постепенное накопление приобретает всё большее значение для молодых геологических периодов — для верхнего кайнозоя и четвертичного периодов[387].

Однако при конкретных исследованиях над умами учёных всё же тяготеет стремление к поиску каких-либо нерегулярных, исключительных причин для истолкования и этих молодых, четвертичных костных скоплений. Сам И. А. Ефремов, в особенности же Н. К. Верещагин, специально анализировавший четвертичные речные захоронения русской равнины, не отказываются от поисков экстраординарных факторов массовой гибели животных, включая в число этих факторов половодья и периодические наводнения. Для нас очень важно проверить, необходима ли такая гипотеза, так как, если поступление трупов животных в воды рек и их оседание на речных дельтах, отмелях, косах, возможность их вылавливания у низких берегов и на мелководных перекатах носило узко сезонный или совершенно спорадический характер, оно не могло доставить постоянной базы питания археоантропам и служить постоянной основой их связи с данными биотопом.

Но почему мы должны представлять себе смерть в природе как экстраординарное явление? Мы уже говорили, что смерть столь же необходима, как и жизнь, и что число умерших особей в конечном счёте равно числу родившихся. Не забывают ли об этом палеонтологи, когда, видя кладбище, они обязательно ищут какую-то катастрофу?

Несомненно, побудительной причиной таких поисков служит то, что само образование кладбищ имеет разную интенсивность в разные эпохи. Но это различие может быть объяснено рядом причин, и в первую очередь сменой факторов смерти, так сказать «нормальных» для той или иной палеонтологической эпохи. По данным Н. И. Николаева и Н. К. Верещагина наиболее мощные костеносные линзы в речных отложениях и в коренных руслах рек русской равнины залегают в слоях миндель-рисского, но в западноевропейских реках они относятся также к миндельскому и гюнц-миндельскому времени.

Нам интересны те из факторов, которые сближали акт смерти с реками и вообще водными потоками. Впрочем, выразимся точнее. Палеоэкология требует, согласно Р. Ф. Геккеру, особенно при изучении наземных позвоночных, уметь различать, во-первых, место обитания организма, во-вторых, место его захоронения и, в-третьих, место его смерти. Иными словами, место смерти может не совпадать ни с обычным местом жизни, ни с местом захоронения, например, отложениями речных дельт, куда его останки могут быть снесены водой.

Реки отнюдь не являются основным местом обитания крупных млекопитающих, но они посещают реки для водопоя, переплывают их при кормовых кочёвках, находят в них убежище от жары, насекомых и отчасти от хищников, ибо хищники, хотя и умея плавать, уже не способны к нападению находясь в воде; для слонов струя воды из хобота служит серьёзным средством обороны. Но, будучи животными сухопутными, они относительно чаще и гибнут, находясь в чуждой стихии, т. е. в такой, к которой менее адаптированы. Особи слабые, больные, стареющие, так же как молодые, легко отстают от стада, переплывающего реку, и гибнут. Это наблюдается ныне в стадах северных оленей и сайгаков, теряющих некоторый процент поголовья при переправе через реку. Реки же раннечетвертичного времени имели подчас несколько километров и даже десятков километров ширины. Реки в этом случае играли роль важнейшего фактора естественного отбора, роль беспощадного истребителя части поголовья, т. е. ту роль, которую теперь всё меньше выполняли хищники. Крупные, тяжеловесные раннеплейстоценовые травоядные также легко увязали в речном иле при спуске на водопой и купанье, тем более трудно им было выбраться на крутой берег после водопоя, купанья или переправы.

Особо надо отметить гибель животных в зыбкой болотистой почве, по которой надо было пробираться к водопою. Классическую картину представляет проанализированное мною на месте нижнепалеолитическое местонахождение Вертешсёллеш в Венгрии. Здесь на глинистой почве отпечатались следы разных крупных животных, пробиравшихся к ручью, а также и следы археоантропа вместе с его кремневой утварью. Кости животных расколоты им, и скелеты расчленены на некотором пространстве по обе стороны бывшего ручья, но в самом русле скелеты лежат нетронутые и кремневых изделий не встречается. Это значит, что археоантроп использовал трупы тех, кто погибал, увязнув в заболоченной низине, но не мог добраться до тех, кто пошёл на дно в более глубокой части.