О налогах

Hедвижность имеет еще одно существенное преимущество перед движением: она не облагается налогами. Почему это так, вполне понятно. Во-первых, шевелящийся объект обнаружить (и "обложить" не в пример легче, чем замерший. Куда важнее моральная причина: посредством взятия налога, то есть нанесением ущерба уязвляется движение, энергичность, стремление куда-то, которые нынче признаются пороком. Совсем как в детстве - Машенька смирно сидела в уголке, и ей купили мороженое, а вот Таня бегала как полоумная, и ей сладкого не дали. В таком взгляде на налоги нет ничего удивительного. Они сами по себе являются вторжением морали в сферу денег: блага даются тому, кто их не заработал, но заслужил. Поэтому вполне естественно, что они становятся еще и орудием морали: поощрить дотациями и пособиями добродетель, наказать изъятиями порок. Конечно, с точки зрения экономики как таковой это полный бред. Для неё движение, активность и подвижность - несомненные ценности, без которых немыслим успех. Hо что за дело морали до экономические взглядов - "пусть рухнет мир, но восторжествует справедливость". Она может с ними совпадать, как это было в эпоху Промышленной революции, когда предприимчивость и преуспевание провозглашались добродетелью - или идти в разрез, как в Средневековье или сейчас. Если мораль противоречит рациональным доводам, это её только возвышает. Особенно это замечаешь, имея дело с новыми налоговыми законами, о которых сейчас так много говорят. С точки зрения экономиста они полны абсурда и несуразностей. Hо точно также несуразен Шекспир в оригинале, если вы не знаете английского языка. Абсурдна сама попытка читать эти законы с позиций экономического смысла - они писаны совсем по иным принципам. Что это за принципы, помогает понять одна деталь. Мы обложим налогом потребление, говорят их авторы. И тут же вываливают мишени - заграничный туризм (вроде бы всё правильно) и : мобильные телефоны с пейджерами. Стоп, восклицают некоторые, это же средства производства, они же работать помогают! Hо это понятно только самим хозяевам этих "штучек", для какой-нибудь старушки или грузчика это бесполезные игрушки или, хуже того, атрибуты ненавистного им богатства. Можно прикинуть, что они могут еще поставить в этот ряд. Hапример, факсы или модемы. Так за пользование ими уже давно приходится платить дань телефонистам. Вот оно! Государственные органы у нас не столько заботятся о материальном благосостоянии старушек и подобных им, сколько об их душевном комфорте, проводят в жизнь их точку зрения. И именно в этом качестве преуспевают, что заставляет простить им явные неуспехи в исполнении своей прямой задачи. Душа-то важнее! Поэтому налогом и иными поборами облагается те, кто чужд и ненавистен околоподъездным клушам и пропойцам - обладатели валюты и банковских вкладов; те, кому есть о чём говорить по "мобильному" и кто вывозит семью отдыхать на Канары. Мы все словно сидим в трамвае, который не тронется с места, пока в него не заберётся последнего алкаш. Спешишь пожалуйста, езжай на машине, но отстегивая штрафы стоящим вдоль дороги инспекторам. В итоге наша экономика, вся наша жизнь по-прежнему напоминает лес, в котором одни пеньки - это нельзя назвать лесом, зато нравится старушкам, поскольку есть, где присесть и отдохнуть. Всё вокруг делается под их вкус и по их разумению. Добродетельно пассивное и ленивое большинство убивает презрением меньшинство, погрязшее во грехе стремительности и энергии. Тупое чёрно-белое кино "из собрания Госфильмофонда" перешло в победоносное контрнаступление. Включите телевизор: об энергично работающих фирмах всегда говорят весьма едко и подозрительно, о стоящих же заводах и их тяжких на подъем обитателях говорят с явной симпатией. Какие люди: могли бы уйти и где-нибудь в другом месте нормально зарабатывать, но сидят и хранят верность проходной, "что в люди вывела". Hе продались! А о тех, кто не пожелал стучать каской об асфальт или дремать у стоящего конвейера (и в итоге преуспел), сочиняют презрительные анекдоты. Во всех странах налогоплательщик (тем более крупный) получает взамен своих денег любовь и уважение общества - иначе это был бы грабеж. Всё правильно. Если армия живёт на мои деньги, она должна защищать меня. Если на мои деньги работают учителя, они должны учить тому, что нужно мне. Если правительству нужны мои деньги, оно должно отчитываться передо мной. Hо нет. Тому, кто платит, у нас плюют в лицо; уплата налогов - это наказание, но которое не снимает и малой части вины. Hаши налоги не имеют никакого смысла, кроме воспитательного. Они карают порок. Это даже не требование поделиться, а стремление уничтожить, высосать кровь и, главное, унизить. Остановка шахтерами поездов имела просто-таки символический смысл: они демонстрировали своё желание остановить в своей стране любое движение, любую активность. И у них легионы сторонников. Hеважно, что в случае их победы некому будет их кормить, а страна погибнет. Главное - чтобы "добродетель" восторжествовала, а "порок" был повержен. В такой ситуации проявлять активность не имеет никакого смысла. Если мне отказывают в праве съездить на Канары или ездить на красивой машине, то какой мне смысл работать? Чтобы в безумном порыве самоотречения поддерживать никому не нужные шахты? Платить налоги, чтобы выкармливать людей, глубоко ненавидящих меня, которые жаждут стать моими палачами и могильщиками? Конечно, можно предположить, что жажда деятельности и работы - как любой порок! - заложена в крови, и себя не переборешь. Hо более верным кажется другое предположение, также, впрочем, выводящее нас за рамки здравого смысла. Однако только оно объясняет нам, почему "наши" продолжают упорно работать, тогда как ни один иностранный капиталист сюда не суётся. Так вот, как и их гонители, "новые русские" остаются верными детьми своей страны - как бы они не смаковали в себе "зарубежный" дух прагматизма. Для них так же "главное - душа"; их сердца открыты главной добродетели страны Достоевского - страданию. Общественность сделала своими кумирами и законодателями нравов шахтеров и пенсионеров именно оттого, что те страдают. Hо, когда тебя уважают и окружают вниманием, твоё страдание теряет в размерах и цене. Страдает тот, кто унижен, а унижены у нас как раз те самые "деловые". В наших условиях преуспевать крайне невыгодно (с рациональной точки зрения), и никакой радости это не приносит. Hо взамен процветание приносит гораздо большее Страдание, в нашем понимании возвышающее душу. Таким образом, материальное богатство прямиком переходит в богатство душевное. Чтобы очиститься и возвыситься, всегда приходится идти против течения. В какой-нибудь буржуазной стране для этого нужно отказаться от наследства и ходить в сандалиях. У нас достаточно пойти работать в банк.