Читаем О Нарнии полностью

Что до 1, серьезного христианского крестного, я чувствую свою полную несостоятельность — как и ты, наверное, чувствуешь себя недостойной конфирмации и святого причастия. Однако даже ангел был бы недостоин, и все мы должны стараться по мере сил. Так что попытаюсь дать тебе совет, и вот какой совет пришел мне и голову: не жди (я хочу сказать, не рассчитывай и не требуй) от конфирмации и первого причастия каких‑то особых чувств. Может быть, ты и в самом деле их испытаешь, может, нет. Не тревожься, если не испытаешь. То, что происходит с тобой, происходит на самом деле, ощущаешь ты это или нет, в точности как еда насыщает голодного, даже если из‑за насморка он не расчувствует вкуса. Наш Господь, когда хочет, дает нам нужные чувства — и тогда мы должны Его благодарить. Если нет, должны оказать себе (и Ему), что Ему виднее. Это, кстати, один из немногих вопросов, в котором я, по–моему, действительно что‑то понимаю. Много лет я причащался регулярно и не могу тебе передать, какими же тусклыми были мои ощущения и как внимание постоянно рассеивалось в самые важные моменты. Только в последние год–два дела стали выправляться — это показывает, как важно делать, что тебе говорят.

Да, чуть не забыл, у меня для тебя еще совет. Помни, что есть лишь три вида вещей, которые следует делать. (1) То, что мы должны. (2) То, что нам приходится. (3) То, что нам нравится. Я пишу это потому, что многие люди, по–видимому, тратят время из каких‑то совсем иных побуждений, например, читают книги, которые им не правятся, потому что их читают другие. Должны мы, например, учить уроки и быть приветливыми с окружающими. Приходится нам одеваться, раздеваться, ходить за покупками и все такое. Нравится, но я, конечно, не знаю, что правятся тебе. Может быть, ты когда‑нибудь напишешь и расскажешь сама.

Конечно, я всегда молюсь о тебе и особенно буду молиться в эту субботу. Молись и ты обо мне.

Твой любящий крестный К. С. Льюис

* * *

Модлин–колледж Оксфорд [9 января 1950]

Дорогая моя Сара,

Коврики я получил, а не написал только потому, что хотел уточнить адрес. Они до того похожи на линогравюру, что, не будь я такой безрукий, мне бы захотелось намазать их чернилами и оттиснуть на бумаге. Спасибо огромное. Рад, что тебе нравятся уроки балета. Я только что вернулся из Малверна, куда ездил па выходные, и обнаружил целую груду писем, так что пишу в спешке. Однако я обязательно должен рассказать тебе, что видел: молодая свинья прошла через поле с большим клоком сена во рту и сознательно положила его перед старой. Я не верил своим глазам. С огорчением должен добавить, что старая никак не отозвалась. Наверное, тоже не поверила своим глазам. Целую тебя и всех.

Твой любящий крестный К. С. Льюис

* * *

Модлин–колледж Оксфорд 26 января 1951

Дорогая моя Сара,

На 100% согласен с тобой насчет Райдера Хаггарда[4]. Ты знаешь, он написал продолжение книги «Она» от лица Колли, называется «Аэша»; «Она и Аллан» — от лица А. Квотермейна и «Дочь Мудрости» от Нее самой. Бели прочесть все четыре, выяснится (как и предполагал Джоб), что Она — страшная врушка. А. Квотермейн — единственный, кого ей не удалось провести. «Она» — лучшая книга из четырех, хотя и не лучше всех написана. Один миссионер рассказал мне, что видел разрушенный крааль[5], где, но рассказам туземцев, раньше жила белая колдунья но имени «Она–которой–надо–повиноваться». Райдер Хаггард, думаю, тоже слышал ату историю, и она подсказала ему замысел будущей книги.

Я тоже недавно переболел гриппом, не то бы написал больше. Целую вас всех.

Твой любящий крестный К. С. Льюис

* * *

Модлин–колледж Оксфорд 22 января 1952

Дорогая [Кэрол],

С радостью отвечу па твой вопрос. Имя я паял из «Тысячи и одной ночи». Так по- тюркски будет лев. Сам я произношу Аслан. Разумеется, я имел в виду Льва от колена Иудина[6]. Я очень рад, что книжка [«Лев, Колдунья и платяной шкаф»] пришлась тебе по душе. Надеюсь, понравится и продолжение («Принц Каспиан»), оно выйдет а ноябре.

Искренне твой К. С. Льюис

* * *

[26 января 1953]

[Саре]

Благодарю за очень интересное письмо и радуюсь, что тебе так замечательно живется. Ты вот снова полюбила праздники, а я вчера снова сумел вырвать пальцами зуб, что не удавалось мне уже много лет[7]. Мне тоже из всех книг Уайта[8] больше всего нравится «Отдохновение миссис Мэшем». На Рождество у нас целых три педели была гостья[9], очень милая, но все равно, конечно, собой не распоряжаешься. Целую всех.

Твой К. С. Льюис

* * *

[21 марта 1953]

Дорогой Майкл,

Вижу, что поблагодарил твоего папу за чудесный подарок, который был на самом дело от тебя. Теперь разреши сказать огромное спасибо тебе. По–моему, это с твоей стороны просто замечательно. Во всяком случае, я мальчиком любил многих писателей, но никогда им ничего не посылал. Насчет вареного — это потому, что у нас не на чем жарить.

Новая книга будет называться «Серебряное кресло». Не жди ее очень уж сильно, чтобы не разочароваться. С любовью и тысячей благодарностей.

Твой К. С. Льюис

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное