О нашем жилище

К той же тенденции относятся смелые проекты некоторых «ведомственных» домов, строившихся учреждениями для своих сотрудников. Наибольшую известность среди частично осуществленных по таким проектам построек приобрел дом Наркомфина в Москве, спроектированный необычно мыслившим архитектором М. Я. Гинзбургом. Программа общественных помещений комплекса так и не была воплощена в жизнь, но попытка впустить прямой солнечный свет во внутренние (для большей экономии) коридоры всех пяти этажей через окна в кровле за счет остроумного размещения лестниц заняла законное место среди выдающихся архитектурных изобретений эпохи.

Средств в стране не хватало, они были остро нужны для начавшейся социалистической индустриализации, для обеспечения обороноспособности государства, развивавшегося во враждебном окружении, и вот талантливые молодые архитекторы начинают напряженный поиск способов решить головоломно трудную задачу: как наиболее дешевым путем добиться возможно максимального комфорта для наибольшего количества жильцов? Ответ, казавшийся его авторам самым верным, звучал: дом-коммуна. Если «коммуналка» была трагикомической пародией на общественную жизнь, то «дом-коммуна» должен был воплотить наиболее передовые идеи социалистического общежития. Коллективизм всегда и во всем понимался тогдашним архитектурным авангардом (Г. Вольфензоном, Д. Фридманом, Г. Кузьминым и многими другими) буквально. Вот что можно прочесть в типовом положении о доме-коммуне, характерном для середины 20-х годов, когда только Моссовет провел два всесоюзных конкурса на тему:

«1. Дом-коммуна организуется в целях обобществления быта трудящихся…

2. Обобществлению в доме-коммуне подлежат, в первую очередь, следующие отрасли домашнего быта: а) воспитание детей ясельного возраста; б) питание; в) стирка белья и удовлетворение части культурных запросов.

3. Планировка и застройка дома-коммуны должны предусматривать возможность коллективизировать и улучшать бытовые условия трудящихся. Для этого жилая ячейка должна быть рассчитана на одного и не больше чем на два человека. Жилая ячейка должна быть местом для сна, части отдыха и умственной работы. Для проведения всех остальных функций по бытовому обслуживанию населения дома-коммуны должны быть предусмотрены соответствующие помещения».

Вся затея была утопией дважды: социальной, потому что в ней совершенно игнорировались устойчивость человеческой психики и, в частности, относительной замкнутости семейной жизни; экономической, потому что планы строительства общественных комплексов домов-коммун реально нечем было подкрепить. Памятником эпохи остались выражение «жилая ячейка» (см. нашу иллюстрацию) и корпуса студенческого общежития, выстроенные в Москве на улице Орджоникидзе (ранее Донской проезд) по проекту И. С. Николаева. И все же, если отбросить крайности, в идеях молодых жизнестроителей содержалось что-то очень важное, иначе эти идеи, меняя форму, не возобновлялись бы снова и снова.

О первых советских жилых кварталах мы особо поговорим в последней главе книги. Здесь нам достаточно подчеркнуть, что естественным течением жизни два типа массового жилища выдвинулись на главенствующую позицию в советской архитектуре 30-х - начала 50-х годов. Во-первых, это «классический» жилой дом (строили в ту пору преимущественно ведомства), восходящий к известному нам образцу доходного дома, но с существенными поправками. Квартиры в этих домах проектировались небольшими (как правило, они или сразу становились, увы, коммунальными, или «доуплотнялись» позже), хотя инерция была велика, и на планах квартир очень часто можно прочесть «комната для домработницы». Действительно, вообразить «солидную» квартиру в домах, часто именовавшихся домами для специалистов, без домработницы до конца 50-х годов было трудно. И литература, и кино подтверждают это со всей определенностью, ведь очень долгое время городская жизнь, путь к образованию, квалификации, нередко признанной славе начинался для девушки из деревни, приехавшей в город в поисках счастья, именно с этой служебной роли.

И эти «капитальные» жилые дома строились с соблюдением максимального режима экономии: деревянные балки перекрытий, чаще всего дощатые полы, перегородки из бросовых материалов. Колдуя над чертежами, архитекторы вновь и вновь должны были отыскивать пути экономии - именно к этой довоенной поре относится работа над типовой жилой секцией многоэтажного дома. Сначала это «конструктивистский» дом без украшений, строгих, нередко изысканных форм в плане, силуэте, на фасаде. Потом, к сожалению, особенно в первые послевоенные годы, всеобщей стала мода на бесчисленные накладные украшения, башенки, балюстрады, за и под которыми скрывались «шикарные» подъезды, но все те же небольшие, часто неудобные, недостаточно светлые квартиры! Экономия теряла всякий смысл, поскольку многократно перекрывалась расходами на казавшийся остро необходимым «декор».