О нашем жилище

38. Н. Пальяра. «Деревушка». Салерно, Италия. 1969 - 1975 годы. Аксонометрия. Фрагмент Никола Пальяра - современный архитектор (родился в 1933 году), работающий преимущественно над жилыми и общественными сооружениями среднего размера. Для современного профессионала характерно одновременно глубокое изучение опыта предшественников (итальянец Пальяра называет учителями немца Беренса, австрийца Вагнера, шведа Асплунда) и обращение к древней архитектурной традиции античного Средиземноморья.

«Деревушка» представляет собой летний кооператив - компактный дачный поселок в миниатюре, квартиры которого расположены в один, два и три уровня. Этот «многоквартирный дом» относится к типу, известному под названием «хабитат» (обиталище), когда при относительно малых затратах удается достичь сложной индивидуальности целого. Это достигается за счет гибкого использования рельефа и благодаря сочетанию сблокированных жилых квартир и общественных помещений - магазинчиков, прачечных, гаражей, бассейнов. При богатстве композиции единство материала (большемерный «кирпич», резанный из местного известняка) придает всему сооружению монолитность и связанность с горным склоном, на котором расположилась уступами «деревушка»

В богатых бюргерских домах Западной Европы вплоть до середины XVI века господствовал тот же «стандарт»: тяжелая мебель - прежде всего сундуки, украшенные готической резьбой или позже изысканными росписями; занавешенные коврами каменные стены; остекленные окна с очень частыми решетками переплетов; серебряные или бронзовые небольшие зеркала; сначала факелы, затем масляные лампы и, наконец, свечи из русского и польского воска; замечательная по красоте майолика и металл парадной посуды на многочисленных полках. Поскольку слуги трактовались как живое «оборудование» дома, никому не приходило в голову их стесняться, и понятие об отдельности спальни показалось бы странным.

Так было в Западной Европе, где немногочисленное городское население тем не менее задавало тон всей жизни. В Северной и Восточной Европе структура жилого дома длительное время развивалась обособленно и иначе. И в скандинавских странах, и в Киевской Руси дерево остается практически единственным строительным материалом как для бедного крестьянского двора, так и для княжеских хором, хотя великокняжеские дворцы Стокгольма, Киева или Владимира бывали и каменными (во всяком случае по первому этажу). Дворы князей и бояр были часто огромными, занимая большие кварталы в кремлях и за пределами их стен, - это и не удивительно, ибо в них, как и в замках Запада, обреталось великое множество народа. Раскопки в Новгороде, этой боярской республике, сохранявшей до погрома, учиненного Иваном Грозным, немало черт далекой старины, показали огромность дворов и крепких ремесленников (усадьба иконописца Алексея Гре-чина показана на нашей иллюстрации).

Однако, чем ниже было социальное положение посадских людей, тем меньше были участки, тем уже переулки, тем теснее подступали друг к другу дома. Вплоть до крупномасштабной реконструкции российских городов, предпринятой в конце XVIII века, теснота в городе, окруженном безмерными просторами, была чрезвычайной, а урон от неотвратимо частых пожаров - грандиозным. Вот, скажем, сведения середины XVII века, приведенные в историческом сочинении Владимира Соловьева: «Пожары продолжали истреблять не только строения, но и людей: 27/VII (речь о 1754 г. - В. Г.) в Калуге был пожар, сгорело обывательских 1191 двор и ряды, причем погибло до 65 человек, потому что на 15 саженях стояло по 3 и по 4 двора на жилых подклетях, улицы были не шире 4, а переулки 2 сажен». Данные по другим городам свидетельствуют о том же, и только в тех случаях, когда город погружался в долгий период экономического упадка, он несколько разреживался за счет запустения. В чем же дело?