О насилии

Несколько лет тому назад в Европе бушевали необычные дебаты: должно ли христианство быть упомянуто в качестве ключевой составляющей европейского наследия в преамбуле к проекту европейской конституции? Компромисс был достигнут, когда христианство было перечислено наряду с иудаизмом, исламом и наследием античности. Но где же самое ценное наследие Европы, наследие атеизма? Уникальной современную Европу делает то, что она является первой и единственной цивилизацией, в которой атеизм оказывается вполне допустимой позицией и не служит препятствием для занятия какого-либо публичного поста. За это европейское наследие стоит бороться изо всех сил.

Хотя подлинным атеистам не нужно набирать себе очки, шокируя верующих богохульными заявлениями, они также отказываются сводить проблему карикатур на Мухаммеда к проблеме уважительного отношения к верованиям других. Уважение к верованиям других как высшая ценность может означать одно из двух: либо мы относится к другому покровительственно и стараемся не травмировать его, чтобы не разрушать его иллюзии; либо мы занимаем релятивистскую позицию множественных «режимов истины», видя во всяком настойчивом утверждении истины насилие. Но как насчет того, чтобы подвергнуть ислам — вместе со всеми остальными религиями — уважительному, но оттого не менее суровому критическому анализу? Так, и только так, можно выказать подлинное уважение к мусульманам: видеть в них серьезных взрослых, ответственных за свои верования.

Глава 5. Molto Adagio — Andante: Толерантность как идеологическая категория

Культурализация политики

Почему такое множество проблем в наши дни воспринимаются как проблемы нетерпимости, а не неравенства, эксплуатации, несправедливости? Почему лекарством от них считается толерантность, а не эмансипация, политическая борьба или даже борьба вооруженная? Ответ находится мгновенно — в базовой для либерального мультикультурализма идеологической операции, «культурализации политики». Политические различия — различия, обусловленные политическим неравенством или экономической эксплуатацией — натурализуются и нейтрализуются в различиях «культурных»; значит, нечто такое, чего нельзя преодолеть, присуще разным «образам жизни». К ним можно только «относиться толерантно». Это требует реакции в терминах Вальтера Беньямина: от культурализации политики к политизации культуры. Причина культурализации — отступление, крах непосредственно политических методов решений, таких как «государство всеобщего благосостояния» или разнообразные социалистические проекты. Толерантность — их постполитический эрзац¹.

Наиболее удачная формула такой «культурализации политики» была предложена Самюэлем Хантингтоном. Главным источником сегодняшних конфликтов он назвал «столкновение цивилизаций» (тут соблазнительно сказать, что наша современность страдает «болезнью Хантингтона»). С его точки зрения, после окончания холодной войны «железный занавес идеологии» сменился «бархатным занавесом культуры»². Может показаться, свойственное Хантингтону пессимистическое видение «столкновения цивилизаций» диаметрально противоположно той лучезарной перспективе (конец истории, растворяющейся во всемирной либеральной демократии), которая обрисована Фрэнсисом Фукуямой. Можно ли найти что-то менее схожее, чем псевдогегельянская идея «конца истории» Фукуямы (окончательная формула наилучшего социального порядка обретена — это капиталистическая либеральная демократия, а значит, современность не нуждается в дальнейшем концептуальном прогрессе, остается преодолеть только эмпирические препятствия³) и «столкновение цивилизаций» Хантингтона как главная политическая битва XXI столетия? «Столкновение цивилизаций» — это политика в конце истории.