О назначении частей человеческого тела

Перед тем мы доказали, что у вполне развитых животных кровь течет из органов, являющихся у них органами кровеносными, а у плода — дыхательными органами через многочисленные отверстия (anastomósis) столь мелкие, что они ускользают от глаза; но у тех, которые находятся во чреве, кровь легче захватывает пневму. Вот и это явление у эмбрионов надо прибавить как немаловажное доказательство того, что оба вида сосудов сливаются и что вены содержат также частички пневмы. В самом деле, когда живое существо еще не родилось и ты вскроешь живот, а затем матку матери, следуя указанному в «Руководстве к вскрытиям» методу, и перевяжешь пупочные артерии, то все сосуды перестанут пульсировать, тогда как артерии зародыша 511. будут еще биться. Но если ты перевяжешь и пупочные вены, артерии эмбриона перестанут пульсировать. Это свидетельствует о том, что сила, заставляющая артерии ворсистой околоплодной оболочки биться, исходит от сердца плода и что благодаря слиянию с венами в артериях имеется пневма, при помощи которой естественное тепло может сохраняться в течение некоторого времени. Поэтому возможно, что по отношению к сердцу сосуд, содержащий кровь, сохраняет природное тепло левой полости, тепло, которое, как мы доказали, обусловливает у живых существ дыхание и пульс. Все это ясно доказывает, что природа устроила все весьма предусмотрительно, что истина всегда согласуется сама с собой и что утверждения Эрасистрата о совершенном отсутствии смешения материй не согласуются ни с фактами, ни сами с собой. Ведь из только что сказанного следует, что, во-первых, артерии не потому наполняются пневмой, 512. истекающей из сердца, что они от этого расширяются, во-вторых, при каждом расширении сердца они нечто извлекают и из вен, в-третьих, у зародышей необходимо, так как венозная артерия получает кровь от полой вены, чтобы кровь, разумеется в момент расширения сердца, всасывалась им не в малом количестве в левый желудочек, причем эпифиз клапанов не мешал ей в этом: ведь ясно, что эти клапаны созданы для движения извне во внутрь. Таким образом, очевидно, что не только у вполне сложившихся людей, но и у зародышей сердце сообщает артериям их движущую силу, которая не раздувает и не наполняет их, как какие-то кожаные мехи. Ведь и в другом месте доказано, что у артерии происходит расширение не потому, что они наполняются, напротив, они наполняются потому, что расширяются. Полагаю, что и из того, что сказано, ясно, что это так. Если артерии расширяются подобно мехам не потому, что наполняются, но наполняются потому, что они раздуваются подобно кузнечным мехам, они обязательно должны всосать некоторые частички из вен, потому что анастомозы между венами и артериями допускаются даже самим 513. Эрасистратом. То, что я здесь говорю и что является, на мой взгляд, фактом, очевидным для всех, я доказал в другом месте. Поэтому бесполезно дольше распространяться об этом, но, полагая, что анастомозы сердечных сосудов, о которых мы сказали раньше, были созданы для перечисленных выше назначений, мы найдем немалые подтверждения этому в данных нами в другом месте объяснениях. Если назначения многих частей были необъяснимы для Эрасистрата, то так случилось, думаю я, и с этими. В самом деле, независимо от того, существуют ли эти анастомозы или нет, ему трудно дать в этом отчет, ведь, если они существуют, то вещества неизбежно смешиваются в правом желудочке сердца, если они не существуют, то трудно объяснить, каким путем сердце будет получать пневму и в особенности, каким наиболее справедливым образом можно было бы подчинить легкое одному и тому же режиму у взрослых и у плода. Но по справедливости, ни эта часть тела, ни остальные не представляют неразрешимых проблем. Все ясно, легко объяснимо, согласовано, если 514. при исследовании функций с самого начала не исходить из ложного принципа. Но подробное изложение этого вопроса будет более уместно в другом месте. Природа, которая с возрастом высушивает и превращает вену как бы в тетиву, идущую от пупа к печени и артерии, направляющиеся к позвоночнику; она заставляет таким же образом исчезнуть у родившихся живых существ вышеназванные анастомозы сердечных сосудов. И это, как мне кажется, достойно наибольшего удивления. Природа даже не терпит существования этих частей, лишенных всякого назначения для созданий, не находящихся более в утробе. Природа, наделяющая более сложной частью эмбрионы, чем взрослых, мне кажется более величественной тогда, когда созданное ею она сама уничтожает, когда оно становится бесполезным. Впрочем, части, различающиеся у плода и у взрослых, будут описаны нами при рассмотрении назначения частей, находящихся в матке, а именно после того, как мы закончим настоящее изложение. Мы бы здесь даже не упомянули об этом, если бы не подверглись нападкам наши объяснения, 515. касающиеся клапанов сердца и изменения легочных сосудов. Возвращаясь к нашему вопросу, я закончу его объяснение. Мне кажется, что мне ничего не остается дополнить по отношению к сердцу. Но легкое и грудная клетка требуют еще многого. Мы сделаем это в следующей книге, добавив, что касается легкого, объяснения, относящиеся к гортани, расположенной у верхнего края трахеи.