О назначении частей человеческого тела

Тем, кто поверхностно исследует подобные вопросы, может казаться, после всего сказанного нами, что легкое имеет все, что ему нужно благодаря одному органу, а именно трахее, при помощи которой оно способно издавать звуки, выдувать, выдыхать воздух и вдыхать его. Но если ты обратишь внимание на то, что этот орган не имеет достаточно крови для питания, прежде чем к нему не будут присоединены некоторые вены, и что сердце не извлекает никакой пользы из дыхания, прежде чем оно не будет соединено с ним другой артерией, то ты поймешь, что природа соединила и сплела с трахеей другой вид сосудов двоякого рода[77], ты узнаешь также, что подвешенный сосуд не может, не подвергаясь опасности оставаться разделенным, если своего рода мягкое и губчатое вещество не помещено в промежутках раздвоения, чтобы наподобие подушки заполнить пустоту, существующую между всеми сосудами, и служить опорой и защитой их слабости 537. Ты увидишь также, что ткань легкого создана разумно и предусмотрительно. Эта ткань приносит еще другую немалую пользу, о которой мы скажем несколько далее. Что гладкие артерии, которые должны соединить с сердцем трахею, содержат, как мы уже не раз доказывали, легкую, чистую и наполненную испарением (atmódes) кровь и не являются органом только дыхания, то и настоящая книга представит тому веские доказательства. В самом деле, если эти артерии совершенно лишены крови, как и трахея — таково предположение Эрасистрата[78], — то почему эта трахея не оканчивается непосредственно у сердца? Почему также в трахею внедряются небольшие венозные веточки, тогда как они не внедряются в гладкие артерии? Ведь, таким образом, природа, ничего не делающая бесполезно, как то признает сам Эрасистрат, создала бы без всякой цели не только гладкие легочные артерии, но также вены: первые (артерии), потому, что сердце, имея возможность непосредственно соединиться с трахеей, не нуждалось бы в гладких артериях; а вторые (вены) потому, что, согласно с его взглядами, оболочка трахеи и вообще 538. артерий всех частей тела, представляя собой ткань, состоящую из вен, артерий и нервов, каждая как таковая, питается содержащейся в ней веной — веной простой и признаваемой только мысленно — и не нуждается в присоединении большой и сложной вены. Итак, если левый желудочек содержит только пневму, подобно трахее, если по этой причине гладкие артерии бесполезны для легкого и если ни одна артерия не имеет необходимости получать свое питание из вены, то было бы разумно, чтобы легкое состояло из одной только трахеи. Ведь, не говоря уже о других доводах, тот, кто пожелал бы защищать Эрасистрата, проявил бы свою неосновательность, говоря, что трахея, будучи составлена из хрящей, не может соединяться с сердцем[79]. В самом деле, как кольца трахеи связаны друг с другом перепончатыми телами, так они могли бы быть соединены с сердцем таким же способом. Почему же артерии в легком не однородны? Больше того, зачем нужны ему вены? Эрасистрат не сумел бы ответить на эти вопросы. Также не может он объяснить, почему оболочка артерии 539. подобна венам, а оболочка вен — артериям. Для нас же это вполне понятно. Рассуждения о назначении явно свидетельствуют в пользу наших наглядных учений о функциях. Так как все остальные артерии животного организма, так же как левый желудочек сердца, содержат в себе кровь и что только бронхи, лишенные крови, были прикреплены к сердцу с помощью гладких артерий, природа, не делающая ничего неразумного, неизбежно должна была так соразмерить отверстия бронхов, чтобы они пропускали только пар и воздух, а для крови и для всякого столь же густого вещества были бы непроходимыми. Если при случайном раскрытии изменяется надлежащий внутренний диаметр канала, часть крови из гладких артерий просачивается через трахею, бронхи и тотчас же вызывает кашель и отхаркивание кровью. При нормальном состоянии количество воздуха, поступающего из трахеи в гладкие артерии, очень незначительно, ткань легкого редкая и наполнена воздухом, тем самым свидетельствуя, что легкое было, очевидно, предназначено для переработки воздуха, подобно тому, как печень 540. — для переработки пищи. Ведь вполне естественно, что внешний воздух не сразу и не тотчас же служит для питания заключенной в теле живого существа пневмы, но постепенно изменяясь, как и питательные вещества, он со временем приобретает качества, свойственные внутреннему воздуху, и что первоначальным органом этого превращения является легочная ткань, точно так же, как ткань печени, как мы об этом уже говорили, является началом видоизменения питательных веществ крови. Эрасистрат и там, где следовало бы отметить свойственные или несвойственные пневме качества, указывает, не знаю для чего, на ее легкость или густоту, объясняя этим смерть тех, кто погибает или в Хароновых пещерах, или в домах, покрытых свежим слоем извести, или от угольной пыли и тому подобных материй, так как, по его словам, воздух, вдыхаемый при таких обстоятельствах, не может пребывать в теле вследствие своей разреженности[80]. Лучше было бы предположить, что если в отношении к питательным веществам существует известное качество, полезное в сухих и свежих овощах, хлебе и других аналогичных продуктах, и вредное 541. в кантариде[81], морском зайце и других подобных животных, то существует также качество воздуха, приспособленное и благоприятное тому, который заключен в живом существе и другое — неблагоприятное и вредное. Если бы Эрасистрат раз навсегда понял эту мысль, он не решился бы сказать, что угольная пыль легче чистого воздуха, когда, по мнению всех, она, очевидно, тяжелее, но, думаю я, он поискал бы те части, которые предназначены природой для его переработки и поистине было бы крайне смешно, если человек не сумел ничего сказать о возникновении крови и других соков (chymós), требовать от него, чтобы он простирал свои физиологические исследования до познания видоизменения и переработки крови. Но по этому вопросу мы более подробно в другом месте высказались против Эрасистрата. Впрочем, воздух, втянутый трахеей и бронхами извне, подвергается в ткани легкого первой переработке, затем второй — в сердце и в артериях, особенно в сетчатом сплетении, и, наконец, наиболее полной в полостях мозга, 542. где он окончательно становится пневмой. Полезна ли эта психическая пневма? И почему, вполне признавая, что мы еще совершенно точно не знаем ее, мы все-таки решаемся называть ее так? Но здесь не место обсуждать этот вопрос. Во-первых, мы напомним, что легочная ткань заполняет пространство между разветвлениями сосудов и что она в то же время перерабатывает поступивший наружный воздух. Мы повторим по поводу вен, внедряющихся в трахею, о которой мы недавно говорили, что эта артерия, будучи совершенно лишена крови, обязательно должна иметь внедряющиеся в нее вены, идущие из внешних частей. Во-вторых, если бы природа предвидела, что и в гладких артериях не должно быть крови, она обязательно позаботилась бы об их пропитании; в-третьих, было лучше, чтобы вена была артериальной, а артерия венозной, как мы уже говорили раньше. После краткого упоминания всего этого следовало бы перейти к одному из следующих вопросов, прибавив еще только то, что природа в силу вышеназванных причин поместила трахею и бронхи между гладкой артерией и веной 543. И в самом деле, она должна была находиться по соседству и с той и с другой, с гладкой артерией, потому, что трахея благодаря ей позволяет сердцу пользоваться выгодами дыхания, с веной, — потому, что она нуждается в ней для питания. На этих основаниях она была помещена между ними. Почему вена расположена сзади со стороны позвоночника, а артерия спереди? Потому что было бы неосторожно удалять от сердца артерию, имеющую тонкую и слабую оболочку. Итак, природа с полным основанием разделяет этот сосуд: выйдя из сердца, он тотчас же после его входа в легкое разделяется. Другой, более мощный, сосуд она направляет дальше, помещает его за артерией. Вот причина этих размещений. Теперь пора перейти к следующим вопросам. Было доказано, что оболочка вен должна быть плотной, чтобы они не могли легко сжиматься или расширяться и чтобы легкое питалось легкой и насыщенной парами кровью, а не густой и мутной. Мы доказали двойную выгоду от отсутствия сокращения и расширения, 544. с одной стороны, для того, чтобы вся грудная клетка была всецело посвящена органам дыхания, с другой стороны, чтобы кровь из этих последних силою не возвращалась в сердце. Природа с большой заботливостью предупредила эту опасность, о чем свидетельствуют перепончатые клапаны. Кроме того, мы доказали, что оболочка артерий была создана тонкой, чтобы через их стенки возможно большее количество чистой по природе, легкой и насыщенной парами крови могло питать легкое и чтобы пневма легко попадала в сердце, которое ее всасывает. Если кто-либо захочет познакомиться с доказательствами этих фактов, ему следует лишь внимательно прочесть предыдущую книгу.