О назначении частей человеческого тела

241. Но так как относительно всего этого сказано достаточно, то перейдем к другим особенностям строения, отличающим плод от уже родившегося живого существа, и объясним проявляющееся в них искусство. Будет не менее достойна удивления и величина печени у плода с того самого момента, как только мы сможем ясно видеть сформированными все части плода; при этом особенно вплоть до рождения. В самом деле, печень в первое время обладает значительно большей величиной по сравнению с другими органами, и это превосходство заметно сохраняется до самых родов. Вслед за печенью мозг и сердце — относительно больше остальных частей. Это происходит оттого, что печень есть начало вен, сердце — артерий, а мозг — нервов. Итак, если строители поступают разумно, закладывая сперва основания дома, храма или подводную часть судна, затем спокойно возводят на этом основании свои строения, так и природа при создании живого существа, 242. образуя каждый вид сосудов от свойственного ему начала, достигшего уже основательной прочности, спокойно и безопасно распространяет его по всему телу. Так как польза, извлекаемая плодом из вены, наиболее важная, ввиду того что он продолжительное время существует наподобие растений, природа тотчас же с первого момента его зарождения создала очень крепким начало вен. Для мозга, сердца и органов, которым они дают начало, пользование венами необходимо, так как лишенные крови, они не могли бы ни образовываться, ни увеличиваться. Что касается печени и вен, то эти органы почти не нуждались в артериях и совсем не нуждались в нервах до своего полного развития. Вот по этой-то причине природа с самого начала создала большой и крепкой венозную систему. Затем она начала развивать каждую из остальных. Но почему у плода легкое красное, а не беловатое, как у законченных в развитии живых существ. Это потому, что оно питается, как и другие органы, сосудами, имеющими только одну тонкую оболочку; ведь во время беременности кровь попадает в эти сосуды из полой вены. Когда живые существа рождаются, отверстие сосудов срастается 243. и туда проникает много пневмы, очень мало крови, и притом кровь совершенно жидкая. Кроме того, легкое находится в постоянном движении во время дыхания живого существа. Кровь же, волнуемая пневмой, вследствие двойного движения, которое она получает от артерии и которое передает ей все легкое, становится еще более жидкой, более легкой, чем она была раньше, и как бы пенистой. Вследствие этого природа легочной ткани меняется и из красной, тяжелой, плотной, какой она была, легочная ткань становится белой, легкой и пористой: превращение очень полезное, кажется, я об этом уже говорил, для легкого, которое во время дыхательных движений следует за грудной клеткой; ведь легкое трудно было бы привести в движение вследствие его тяжести, если бы ткань легкого была подобна ткани других внутренних органов. И здесь опять-таки справедливо удивляться природе, которая в то время, когда легкое должно было только развиваться, доставляла ему чистую кровь, а когда это легкое получило способность двигаться, дает ему ткань легкую, как перо, чтобы грудная клетка легко расширяла легкое. Вот почему 244. еще у зародыша полая вена внедрилась в венозную артерию. Так что поскольку этот сосуд служил веной внутреннему органу, было необходимо, как мне кажется, чтобы другой — исполнял функцию артерии; вот почему природа открыла этот последний в большую артерию — аорту. Но, так как в этом месте существовал промежуток между сосудами, природа создала здесь третий маленький сосуд, который их соединяет. Что касается двух других сосудов [полой и легочной вены — В.Т.], то, ввиду того что и они соприкасаются, природа снабдила их как бы общим им обоим отверстием и поместила на этом отверстии оболочку в качестве крышки, которая легко поднимается в сторону легочного сосуда, чтобы открыть путь для потока крови, идущего из полой вены, и не допускать возвращения его в эту вену.