О Небесах, о мире духов и об аде

501. Надо знать, что человек вполне таков, каковы внутренние начала его, а не таков, какова внешность его отдельно от внутренних начал, потому что внутренние начала человека - дух его, а жизнь человека - жизнь этого духа, которым живет и тело. Поэтому человек и остается навеки таким, каковы внутренние начала его. Внешность же, как принадлежащая телу, после смерти отпадает, а часть ее, прилипающая к духу, усыпляется, служа только как бы основой для внутренних начал, как объяснено было выше в главе о памяти, остающейся после смерти. Из этого следует, что именно составляет собь человека и что затем не есть собь его; т.е. у дурных людей все внешние помыслы, как они сказываются в речах, и внешняя воля, какова она в поступках, не составляют соби их, но то, что принадлежит внутренним мыслям и воле человека.

502. По миновании первого состояния, о котором сказано выше, т.е. состояния внешности, человек-дух вступает во второе - в состояние внутренних начал своих, или внутреннее, т.е. в состояние внутренней воли своей и помыслов по ней, в котором был и в миру, когда мыслил сам по себе, свободно, без всякого стеснения. В состояние это он впадает бессознательно, не замечая того, как бывало и в миру, когда, сосредоточив внутрь внешние помыслы, на которых основана речь, он пребывал в одних внутренних помышлениях. Впадая в такое состояние, человек-дух пребывает в себе и в самой жизни своей, ибо свободное мышление по своим чувствам есть собственно жизнь человека, есть сам человек.

503. В этом состоянии дух мыслит вполне согласно с волей своей, а стало быть, и по чувствам или по любви своей, и потому помыслы его и воля сливаются в одно, и до такой степени в одно, что в нем почти незаметно мыслей, а видно только, что он желает или хочет. То же делается, если он говорит, с той разницей, что тут заметно какое-то опасение, как бы не проговориться, не обнаружить помыслов воли, потому что эта осторожность по привычке в мирской, гражданской жизни также вошла в хотение или волю его.

504. В состояние это приводятся все без изъятия люди после смерти своей, потому что оно свойственно духу их. Первое же состояние есть быт духа человека в общежитии, а потому и не есть настоящее, собственное состояние его. Что это первое после смерти, или внешнее, состояние человека, о котором сказано было выше, не есть настоящее, собственное состояние его, ясно по многим доводам, а именно: дух не только мыслит, но и говорит по чувствам своим, ибо сама речь вытекает из этих последних, как объяснено в главе о речи ангелов (н. 234-245).

Человек в миру мыслил точно тем же порядком, когда входил в себя; он тогда не размышлял при помощи телесной речи, а просто будто видел все перед собой, и притом видел в течение одной минуты гораздо более, чем мог бы рассказать в полчаса. Что внешнее состояние не есть собственное состояние человека или духа его, явствует также из того, что, будучи здесь в обществе, человек беседует по правилам жизни нравственной и гражданской; причем внутреннее мышление управляет внешним, как иногда человек управляет человеком, наблюдая, чтобы все условия вежливости и приличия были соблюдены. Это ясно еще из того, что человек, размышляя в себе самом, обдумывает, как ему говорить и поступать, чтоб нравиться, войти в дружбу или в расположение и милость другого. Для этого он придумывает чуждые ему самому средства и, стало быть, действует противно внутренней, собственной воле своей. Ясно после этого, что состояние внутреннее, в которое ставится дух, есть собственное состояние его, а следовательно, и подлинное, собственное состояние человека, покуда он жил в миру.

505. Если дух находится во внутреннем состоянии своем, то он для всех открыто является таким, каким человек был в миру, потому что действует уже по внутренней воле, или по соби, своей. Кто был добр по внутренним началам своим, тот действует разумно и мудро, даже разумнее, чем на земле, потому что отрешен от плотских вещей и вообще от всего земного, помрачавшего видение как бы облаком. Бывший во зле действует, напротив, глупо и безумно, даже безумнее, чем на земле, потому что воле его дан полный простор, ничем не стесняемый. В миру такой человек был здрав умом во внешности и этим средством мог принимать личину разумного человека, но коль скоро внешность эта отнята, то безумие обнаруживается. Злой, притворно принимающий внешность доброго человека, подобен сосуду, снаружи гладкому и блестящему, между тем как в нем, под крышкой, собраны всякого рода нечистоты; к нему применяются слова Господа: Уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты (Мат. 23. 27).