О недугах сильных мира сего (Властелины мира глазами невролога)

НИ АДОНИС, НИ ГЕРКУЛЕС. Мы уже отметили, что современные Клавдию источники не были к нему снисходительны и не нашли для него теплых слов. Согласно Светонию, Клавдий "страдал от многообразных и продолжительных болезней, поэтому был ослаблен и духом, и телом и даже в зрелом возрасте не считался способным заниматься делами общественного или личного характера". Поэтому долгое время, уже по достижении своего совершеннолетия, он не признавался правоспособным и имел над собой опекуна. Этим "опекуном" был, по утверждениям историков, бывший конюший, поэтому можно себе представить, как обращался он с мальчиком.

Однако самым чувствительным местом для Клавдия было отношение к нему собственной матери, Антонии (той самой Антонии, которая воспитывала внука Калигулу мальчиком), которая заявляла о нем, что он "человеческий выродок", и что он "от природы не был доделан -- а только зачат".

Некоторые источники утверждают, что Клавдий появился на свет "необычным способом". Его голова тряслась, слабые ноги едва держали грузное тело, черты лица несли следы дегенерации.

Ни Адонисом, ни Геркулесом он решительно не был.

Однако было ли все это достаточной причиной для того, чтобы считать Клавдия чуть ли не слабоумным? Его мать Антония, желая подчеркнуть чей-нибудь низкий интеллект, говорила: "Он еще глупее, чем мой Клавдий". (Это суждение серьезно подрывает достоверность свидетельств Антонии об извращенности юного Калигулы).

Оценки матери, разумеется, быстро разнеслись по всему Риму. Знал о них и Клавдий. Он прекрасно чувствовал на себе презрение семьи и насмешки римлян, и потому стал робким и скрытным. Разумеется, эта скрытность тоже стала предметом для дополнительных пересудов: ее считали чудачеством, отсталостью и т. д. Ирония в том, что изо всей семьи к нему лучше всего относился его приемный дед Август, что основа свидетельствует о мудрости последнего. Но и Августу не слишком-то хотелось показывать Клавдия на публике. Он сознавал, насколько мало соответствует его приемный внук по внешности "античному идеалу". Если это все же случалось, Клавдия закутывали в капюшон. Даже тогу "гирилис" -- символ взрослости, вручение которой было в Риме, особенно в знатном семействе, настоящей церемонией, Клавдий получил тихо, незаметно и чуть ли не тайно: вручение проходило в полночь!

В 24 году н. э., в 33 года, Клавдий был избран в только что созданную Collegia Sodalium Augustalium.

По завещанию Августа он получил 800 000 сестерциев. При Тиберии он держался в тени, проводя время в своих поместьях в Кампании, так как Тиберий не доверил ему ни одной должности. Отношение преемника Августа к Клавдию, судя по всему, было прохладным: в конце концов Клавдий был братом Германика, а Тиберию было хорошо известно, что легии хотели некогда объявить преемником Августа именно Германика.

Калигула тоже не предоставил Клавдию государственного поста. однако во время его правления тот жил в Риме на Палатине в императорской резиденции, вероятно, поначалу Клавдий любил своего племянника, перенося на него свою любовь и восхищение, которые он некогда питал к своему старшему брату Германику. Однако на Палатине ему приходилось несладко. Калигула унижал его, как мог, насмехался над ним. Например, он пригласил его в коллегию священнослужителей, заставив заплатить за эту "честь" в государственную казну 80 миллионов сестерциев. Бедному Клавдию пришлось из-за этого влезть в долги.

В период, когда на порядке дня стояли провокации, аресты, политические процессы и приказы к самоубийству, Клавдия спасла именно его репутация чудака и безвредного сумасшедшего. Для Калигулы он стал скорее объектом развлечений, чем ненависти, и считался на Палатине этаким придворным шутом, над которым посмеивались и рабы.

ВСЕ БЫЛО НАОБОРОТ. Вместе с тем, этот "шут" и "чудак" был историком -и историком преотличным. Это как-то ушло от внимания его матери, племянника и римской улицы -- или просто считалось чем-то лишним, ненужным. История была страстным увлечением Клавдия. В то время историческая наука находилась в Риме на довольно высоком уровне. Учителем и другом Клавдия был знаменитый Тит Ливий -- крупнейший летописец эпохи Августа, прославившийся своей историей Рима "С основания города". Клавдий как историк ставил перед собой немалые задачи: он занимался историей этрусков (к сожалению, его труд не сохранился, иначе мы знали бы сегодня о таинственном народе куда больше) и историей Карфагена. Его третьим историческим трудом была история мира Августа, и кроме того, он собирался написать новейшую, современную историю со дня смерти Цезаря. Однако семья воспротивилась его намерению -- эта тема уже казалась тогда политически неприемлемой и опасной.

Хотя до нас и не дошли -- увы -- исторические труды Клавдия, о них сохранились подробные сведения в других источниках, причем все они сходятся на том, что Клавдий был исключительно талантливым историком и его труды стоят в одном ряду с работами таких классиков римской исторической науки, как Тацит, Ливии, Саллюстий и др.