О неином

Фердинанд. Я отлично понимаю, что все это так и есть, и вижу, что творящая воля, которая есть неиное, всеми желается и именуется как благость. Ведь чего желают все, обладающие бытием? Конечно, ничего иного, как быть. А все, обладающее жизнью? - Ничего иного, как жить. А все, обладающее мыслью? - Ничего иного, кроме мышления. Следовательно, всякая вещь желает того, что есть не иное, чем она сама. Неиное же, так как оно не есть иное в отношении чего-нибудь, для всего есть предмет наивысшего желания как начало бытия, середина сохранения и конец успокоения.

Николай. Правильно устремляешь ты свой взор на неиное, в котором проясняется все.

ГЛАВА 10

Фердинанд. Некоторые из богословов говорили, что творение есть не что иное, как причастность Богу13. Я очень желал бы услышать от тебя об этом.

Николай. Прежде всего ты видишь, что неиное неименуемо, потому что его, раз оно предшествует всему, не достигает ни одно имя. Однако всякое имя есть то, что оно есть, по причастности к нему. Следовательно, то, что меньше всего именуемо, именуется. Так во всем осуществляется причастие непричащаемому. Конечно, есть то, что причастно неиному неотчетливо, ибо оно [существует] смутно и обще. Существует и то, что причастно неиному более специально. Существует также и то, что причастно ему наиболее специально14. Например, некоторые члены тела причастны жизни души прикровенно, другие - яснее, а третьи - наиболее специально. Также одни способности души более явно причастны разуму, другие более прикровенно. Также и творения, которые в меньшей степени отличаются одни от других,- каковы чистые умы - более причастны неиному. Те же, которые в большей степени отличаются одни от других, как, например, все телесные предметы, не могущие вместе занимать одно и то же место, в меньшей степени причастны природе того, что есть не иное, чем каждая отдельная вещь.

Фердинанд. Вижу, что это так, как ты сказал; прошу тебя, однако, не сочти за труд добавить к этому, в какой мере истинно то, что сущности вещей неразрушимы15.

Николай. Прежде всего, у тебя нет сомнений в том, что неразрушимо неиное. В самом деле, разрушься оно, оно разрушилось бы в иное. С полаганием же иного полагается и неиное; следовательно, оно неразрушимо. Далее, известно, что неиное определяет самого себя и все. Следовательно, все сущности вещей не существуют иначе как по принадлежности к неиному. А раз в них есть неиное, как могли бы эти сущности разрушиться, если неиное остается? Подобно тому как неиное предшествует сущностям и всему именуемому, так и сущности предшествуют изменчивости и текучести, корень которых - в изменчивой материи. Неиное не есть сущность, но, как сущность в сущностях, оно называется сущностью сущностей. Апостол сказал: «Видимое временно, невидимое вечно»16. Что ощущается какимлибо чувством и что, согласно природе материи, оказывается текучим и неустойчивым, то является материальным. А что не видится чувственно и тем не менее существует, оказывается существующим не временно, но поистине вечно. Когда ты видишь сущность в ином - как, например, самое человечность в Сократе,- ты видишь ее в разном разной; ты видишь, что в разрушимом Сократе она акцидентально разрушима. Если же ты видишь, что она отделена от иного и пребывает в неином,- насколько это допускает ее природа,- то ты видишь, что она неразрушима.

Фердинанд. Очевидно, эту сущность, которой предшествует неиное и за которой следует иное, ты назовешь идеей, или видом.

Николай. Так прежде вещей и после Бога видит прообразы вещей Платон, потому что разумное основание вещи предшествует самой вещи, раз, она благодаря ему возникает. Различие же вещей говорит о различных основаниях, которым надлежит быть после источника, откуда они, согласно Платону, проистекают. Но так как неипое, которое есть адекватнейшая причина того, почему всякая вещь есть то, что она есть, существует прежде вещей,- оно не умножаемо. Поэтому же разумное основание вещей, предшествующее иному, предшествует и числу, и множественности и неисчислимо исчисляется в соответствии с причастными ему вещами17.

Фердинанд. Ты, по-видимому, считаешь, что нет сущностей вещей, но есть одна сущность, которую ты называешь разумным основанием.

Николай. Тебе известно, что единое, сущность, идея, форма, прообраз или вид не достигают неиного. Следовательно, когда я вглядываюсь в вещи, усматривая их сущности (так как вещи существуют через них), я, созерцая их начала в уме (per intellectum), утверждаю, что они являются отличными друг от друга. Когда же я вижу их превыше ума до иного, я усматриваю не отличные друг от друга сущности, но не что иное, как простой смысл сущностей, которые я созерцал в вещах. И его я называю неиным, или сущностью сущностей, потому что он есть то, что видится во всех сущностях.