О неином

В конце «Мистической теологии»: «Оно не является ни чем-либо иным из того, что мыслится нами или кем-либо другим в мире, ни чем-либо из того, что не существует, ни из того, что существует...» Там же: «О нем нет ни утверждения, ни отрицания»28.

В письме к Гаию: «Если кто-нибудь, созерцая Бога, понимает, что созерцает,- он созерцает не Бога, но нечто. «Не познаваться» и «не быть» существуют сверхсубстанциально и познаются сверх ума. Совершенное незнание есть познание Того, Кто выше всего познаваемого»29.

ГЛАВА 15

Фердинанд. Я вижу, что сказанное богословом значительно и глубоко, и оно таково, что направляет созерцание к неизреченной божественности доступным человеку образом.

Николай. Обратил ли ты внимание, как Дионисий Ареопагит высказывается о неином?

Фердинанд. До сих пор я это еще неясно понял.

Николай. По крайней мере ты заметил, что он говорит о первой причине, которую то тем, то иным образом он показал как все во всем.

Фердинанд. По-видимому, так. Прошу тебя, руководи мною, чтобы вместе с тобой я представил это яснее.

Николай. Разве ты, слушая то место, где он называет начало единым, не отметил, что после этого он называет сверхсубстанциальное единое единым, которое существует и определяет всякое число?30

Фердинанд. Отметил и согласился.

Николай. Почему согласился?

Фердинанд. Потому что хотя единое близко подходит к неиному, однако он признает, что еще прежде единого существует сверхсубстанциально-единое; и оно во всяком случае есть то единое, которое предшествует существующему единому; в нем ты и видишь неиное.

Николай. Ты понял очень хорошо. Отсюда, если A будет знаком для неиного, тогда A является тем, о чем говорит богослов. Если же, как утверждает он, единое предшествует конечному и бесконечному, полагая предел всякой бесконечности, простираясь на все вместе, пребывая ни для чего не уловимым, будучи определительным и для единого, и для всякого множества, то A, определяя единое, во всяком случае предшествует тому единому, которое есть иное. Ведь поскольку единое есть не что иное, как единое, постольку с уничтожением A не останется и единого.

Фердинанд. Правильно. В самом деле, говоря, что единое, являющееся сверхъединым, определяет то, что есть единое31, он уже указал на это единое, которое сверх единого, во всяком случае как на то же единое, которое раньше единого. Следовательно, А определяет единое и все, потому что оно определительно, как он говорит, для всякого единого и множества.

Николай. Ты мог также увидеть, что богослов обращает внимание на самое «прежде», утверждая, что Бог имеет «прежде»32, так что он есть само «прежде», причем все превосходящим образом. Однако A усматривается прежде самого «прежде», так как «прежде» есть не что иное, как «прежде». Поэтому, раз «прежде» мыслится не иначе, как прежде чего-нибудь, чему оно предшествует, то A, конечно, есть в высшей степени само «прежде», раз оно предшествует всему иному. «Прежде» может быть высказано и об ином, так что существует иное, которое предшествует, и иное, которое следует. Если, стало быть, все, находящееся в последующем, существует, как считает богослов, высшим образом в предшествующем или предшествующе, то в A мы во всяком случае все видим в высочайшей степени, поскольку оно прежде самого «прежде».

Фердинанд. Ты великолепно воспроизводишь. Обрати теперь внимание, как объясняет богослов то, что существующий прежде всех век33 есть век веков, и таким же образом, полагаю, хочет он сказать обо всем. Оттого, следовательно, что до всего (anterioriter) я вижу Бога как A, я вижу в нем все, как его самого. Оттого же, что после всего (posterioriter) я вижу Бога в ином, я усматриваю, что он есть все во всем. Если я постигаю его прежде всех век, я постигаю, что в нем вечность есть Бог, так как прежде вечности вечность усматривается в своем начале или основании (principio seu ratione). Если я вижу его в вечности, я вижу, что он - вечность. То, что «до» я видел как Бога, то «после» я вижу как вечность. В самом деле, вечность, каковую в Боге я вижу Богом, в вечности я усматриваю как вечность, что, конечно, есть не иное, как если вечность усматривается в качестве того, что «после», в нем, как в том, что «до»; в этом случае она есть то, что «до». Когда же он различается в качестве «до», которое в ней, как в том, что «после», тогда он есть то, что «после».

Николай. Ты проникаешь во все при помощи того, что понял о неином; и поскольку А является для тебя началом света, ты видишь то, что в противном случае было бы скрыто от тебя. Скажи мне только еще об одном: как принимаешь ты утверждение богослова, что Бог в подлиныейшем смысле может быть назван и вечностью, и временем, и днем, и мгновением?34

ГЛАВА 16