О неповиновении и другие эссе

Говоря о природе этой политики односторонних шагов, я не могу улучшить описание Ч. Осгуда, который, насколько мне известно, первым высказал такую идею в двух блестящих и глубоких статьях[16]. «Чтобы достичь максимальной эффективности, – пишет он, – в побуждении противника к встречным действиям, одностороннее разоружение (1) должно, имея в виду военную агрессию, состоять из шагов явно невыгодных, но не калечащих военный потенциал; (2) должно быть таким, чтобы противник отчетливо видел снижение внешней угрозы; (3) не усиливало угрозы нашей территории[17]; (4) должно быть таким, чтобы встречное действие противника было явно достижимым и отчетливо видимым; (5) должно быть объявлено заранее, а союзники, нейтральные страны и противник о нем проинформированы – в отношении характера действия, его цели как части последовательной политики и ожидаемых ответных действий, но (6) не требовало бы предварительного обязательства противника принять аналогичные меры как условия одностороннего разоружения»[18].

Что касается конкретных шагов, которые должны были бы быть сделаны в этом направлении, они требуют серьезного обдумывания с участием компетентных специалистов. Однако чтобы представить по крайней мере идею конкретных шагов, которые предполагала бы такая политика, хочу упомянуть следующее (отчасти в согласии с Осгудом): обмен научной информацией, прекращение ядерных испытаний, сокращение численности вооруженных сил (эвакуация одной или более военных баз, прекращение перевооружения Германии и т. д.). Можно ожидать, что русские так же хотят избежать войны, как и мы, поэтому они начнут делать ответные шаги, а как только курс на взаимную подозрительность окажется свернут, будут приняты более решительные меры, которые приведут к полному двухстороннему разоружению. Более того, я полагаю, что переговоры по разоружению должны идти параллельно с политическими переговорами, имеющими целью взаимное невмешательство на основе признания status quo. Здесь тоже (и опять в основном в согласии с позицией Осгуда) следовало бы сделать односторонние шаги, такие как признание линии Одер – Нейсе и принятие Китая в ООН, рассчитывая на ответные шаги русских (ограничение агрессивности Китая, невмешательство на Среднем и Дальнем Востоке).

Каковы же предпосылки для предлагаемых односторонних шагов по разоружению? На данном этапе я упомяну лишь некоторые фундаментальные условия, а остальные будут обсуждены во второй части статьи, где приводятся аргументы в пользу полного одностороннего разоружения. Они таковы: (1) как указывалось выше, применяющиеся методы переговоров не ведут к цели взаимного разоружения в силу глубоко укоренившихся взаимных подозрений и страхов; (2) без достижения полного разоружения гонка вооружений будет продолжаться и приведет к разрушению нашей цивилизации, как и цивилизации русских или, даже если война и не начнется, к медленному разрушению и уничтожению ценностей, ради защиты которых мы рискуем своим физическим существованием; (3) хотя односторонние шаги и представляют определенный риск (как и должно быть в силу самой природы идеи), риск на каждом этапе не является калечащим военный потенциал и представляет гораздо меньшую угрозу, чем продолжение гонки вооружений.

Хотя даже более широкая концепция полного, а не постепенного одностороннего разоружения, как уже говорилось, не является практической возможностью близкого будущего в отношении Соединенных Штатов и Советского Союза, я считаю полезным привести аргументы в ее пользу, не потому, что редактор этого журнала попросил меня, и не потому, что я разделяю взгляды незначительного меньшинства, полагающего, что риск, связанный с продолжением гонки вооружений, значительно превышает риск, тоже весьма серьезный, одностороннего разоружения. Хотя обе эти причины могут показаться недостаточным оправданием последующего изложения, я уверен: оно полностью оправдано, поскольку обдумывание аргументов в пользу радикальной – пусть и практически недостижимой – позиции помогает преодолеть мысленный барьер, не дающий нам разорвать порочный круг взаимных угроз в попытках достижения мира. Рассмотрение доводов в пользу непопулярной концепции полного одностороннего разоружения может открыть новые подходы, важные, даже если наша практическая цель – постепенное одностороннее разоружение или всего лишь переговоры по двухстороннему разоружению. Я полагаю, что трудность достижения полного разоружения в значительной мере связана с консервативными стереотипами чувств и привычками мышления у обеих сторон, с тем, что любая попытка сдвинуть их с места и иначе взглянуть на проблему в целом может оказаться важной для нахождения выхода из существующего опасного тупика.