О нём (ЛП)

Я закрываю все вкладки в телефоне, а то вот-вот начну превращаться в сетевого сталкера. Охотиться на него в Инстаграме или Снэпчате бесполезно. Даже сама возможность наткнуться на селфи сонного Себастьяна без футболки способна погубить всю мою нервную систему.

В торговом центре мы с Отем идем за мамой, петляющей мимо стоек с одеждой в магазине «Нордстром». Я как послушная глина в их руках. Мама тянет меня к столу с рубашками и прикладывает несколько к моей груди. Прищурившись, она интересуется мнением Отем, и после того как они безмолвно посовещались, мама откладывает почти все рубашки в сторону. Я не отпускаю ни единого комментария, поскольку знаю, как надо себя вести.

Моя сестра где-то в одиночестве ищет себе одежду, дав нам приятную передышку от ее постоянной потребности препираться. Отем с мамой хорошо ладят, и, когда они вместе, на какое-то время мне не нужно фокусироваться на общем разговоре; они сами себя неплохо развлекают.

Мама прикладывает к моей груди отвратительную ковбойскую рубашку.

На это я не обращать внимания не могу.

— Нет.

Проигнорировав меня, она снова смотрит на Отем в ожидании вердикта. Но Одди всегда на моей стороне, поэтому неприязненно морщит нос.

Повесив рубашку обратно, мама спрашивает:

— Как твое расписание в этом семестре?

— Мне очень нравится, — Одди дает маме синюю рубашку с коротким рукавом RVCA. Я незаметно поднимаю два больших пальца. — Правда, придется поменять современную литература на Шекспира, а матан, наверное, станет моей погибелью, но в остальном — хорошо.

— Уверена, Таннер будет рад тебе помочь с ним, — отвечает мама, и я чувствую, что Отем закатывает глаза. — А как у тебя, дорогой?

Я облокачиваюсь на стойку, скрестив поверх нее руки.

— После ланча добавил биологию, и теперь на последнем уроке мне хочется спать.

Мама собрала свои прямые светлые волосы в хвост и перед выходом переоделась из рабочей одежды в джинсы и свитер. Так она выглядит моложе, и если Хейли снимет свою жуть в стиле Уэнзди Аддамс, то они с мамой будут выглядеть как сестры.

Словно читая мои мысли, позади меня в ту же секунду материализуется Хейли и сгружает маме целый ворох черной одежды.

— Штаны мне ни одни не понравились, но эти футболки крутые, — говорит она. — Может, пойдем поедим? Я умираю с голоду.

Мама смотрит на кучу тряпок у себя в руках, и я вижу, как она мысленно считает до десяти. Сколько себя помню, родители всегда поощряли каждого из нас быть самим собой. И когда я начал задаваться вопросом относительно своей сексуальности, они сказали, что их любовь ко мне не зависит от того, куда я суну свой член.

Ладно, они выразились несколько иначе; просто мне нравится так говорить.

В прошлом году, когда моя сестра решила выглядеть как труп, они прикусили язык и сказали, что она может самовыражаться, как ей того хочется.

Мои родители святые, когда речь заходит о терпении, но я понимаю, что оно у них уже на исходе.

— Три рубашки, — говорит мама и отдает кипу тряпок обратно Хейли. — Я сказала тебе выбрать три рубашки и две пары брюк. А черных футболок у тебя и так несколько десятков. Еще десять тебе не нужны.

Пресекая попытку Хейли поспорить, мама поворачивается ко мне.

— Значит, на биологии тебе хочется спать. Какие еще новости?

— Одди стоит оставить себе современную литературу. Это стопроцентная пятерка.

— О! Наш помощник учителя на Семинаре суперсекси! — говорит ей Отем.

Будто инстинктивно желая меня защитить, мама скользит взглядом в мою сторону, а уже потом смотрит на Одди.

— И кто он?

— Себастьян Бразер, — с придыханием отвечает Отем.

Стоя позади нас, Хейли издает стон, и мы оборачиваемся в предчувствии неизбежного.

— Его сестра Лиззи в моем классе. Она вечно такая счастливая.

Я усмехаюсь.

— Какая гадость, да?

— Таннер, — предупреждающе говорит мама.

А моя сестра толкает меня в плечо.

— Заткнись, Таннер.

— Хейли!

Отем решает сменить направление нашего внимания.

— Себастьян учился на Семинаре в прошлом году. Видимо, его книга на самом деле была хороша.

Мама протягивает мне футболку с узором пейсли, которая настолько ужасна, что я даже не готов это вслух произнести. Она прикладывает ее к моей груди и строго на меня смотрит.

— О, значит, он ее продал, да? — спрашивает она у Отем.

Та кивает.

— Надеюсь, по ней снимут фильм, причем с ним в одной из ролей. У него такие мягкие волосы и такая улыбка… Господи.

— Он часто краснеет пятнами, — не думая, добавляю я.

Мама застывает, но Отем, кажется, в моих словах не замечает ничего странного.

— Точно.

Мама вешает рубашку и сдержанно смеется.

— Кажется, нас ждут проблемы.

При этих словах она смотрит на Отем, но я не сомневаюсь, что имеет в виду меня.

***