Старый аэро-диспетчер Брикк ютился в небольшой и тесной корзине одноместного воздушного шара, пришвартованного к аэро-бакену. Помимо него там расположились ряды сигнальных труб и ламп семафоров для регулировки полетами — даром что груши на клаксонах отсырели, сами трубы проржавели, а половина ламп и вовсе была неисправна. Старый Брикк являлся официальным лицом из Департамента воздушного сообщения и носил форму — кутался в длинную шинель, на голове его криво сидела фуражка с ржавой кокардой ведомства.
С Брикком было несложно. Он сам и его пост выглядели так, словно их отправили кому-то почтой еще в прошлом веке, но посылка затерялась, и ее распечатали только сейчас. Кажется, старику просто забыли сообщить, что он уволен, и он ежедневно как по часам поднимался на эдакую высоту и сидел тут бессменно до самой ночи. Ни в его докладах, ни в нем самом Департамент воздушного сообщения явно не нуждался, но сам он считал свою службу неимоверно важной и нужной. Старику на вид было никак не меньше восьмидесяти лет, но держался он молодцевато — шинель застегнута на все пуговки, глаза горят, подбородок по-чиновничьи вскинут.
Предварительно посигналив в клаксоны и получив такой же ответ, Тумз подлетел к посту № 18, и толстяк Мо, перекинув блок-замок через клюз, пришвартовал к нему воздушный шар.
Старый аэро-диспетчер выпятил грудь и, прокашлявшись, браво провозгласил:
— День добрый, господа! Чем Ведомство контроля полетов и Департамент воздушного сообщения могут быть вам полезны?
Старик был знаком с мистером Тумзом, и относился к нему с явным подозрением. Это сразу же проявилось на его сухом потрескавшемся из-за длительного нахождения на ветру лице.
Аэро-диспетчеру было доступно сообщено о цели появления, и сперва он даже пытался спорить и отнекиваться, объясняя нежелание выдавать какие-либо сведения посторонним лицам служебной тайной. Но две угрожающие рожи с подлетевшего воздушного шара одной лишь своей, мягко говоря, экспрессивной и недружелюбной мимикой сделали его намного сговорчивее. Старику не оставалось иного выхода, кроме как подтвердить, что в указанные день и время он пребывал на своем посту у аэро-бакена и видел человека на крыльях, появившегося со стороны площади Неми-Дрё и пролетевшего мимо.
— И что, Ведомство не требует докладывать о подобных случаях? — спросил Мо.
На что старик тяжко вздохнул:
— Я-то, конечно, доложил, но мне там никто не поверил. Сказали: «Не выдумывай, Брикки», и на этом дело закончилось. А мне что, больше всех надо?
— И куда летел этот человек?
— Да кто ж его знает-то? Вдруг за покупками в бакалейную лавку? Время такое, что ж! Вот в мою молодость…
— Только давай без этого занудства! — прервал старика Мо.
— Да, никому не интересна твоя молодость, старик, — поддержал Бёрджес. — Куда летел человек на крыльях?
— Мне не сообщалось, — оскорбленно проворчал аэро-диспетчер.
— Направление! — рыкнул Мо. — У тебя здесь столько приборов, неужели ни один не выдал хотя бы в какую сторону тот летел?
— Отчего ж, я сверился по датчикам и все подробно занес в журнал. — Старик перевернул пару страниц и провел засаленным пальцем по листу в поисках нужной записи.
Мо нетерпеливо вырвал у аэро-диспетчера тетрадь и, игнорируя возмущенный бубнеж, нашел нужное время и прочитал вслух:
— Не солгал — довольно подробно, — заметил толстяк. — И куда он летел, по-твоему?
— Были тучи. Но летел он в сторону канала.
— Ты ведь из Департамента, старик, есть мысли о штуковине, на которой он летел? Где он мог приземлиться?
Аэро-диспетчер Брикк часто-часто поморгал, поправил фуражку и задумчиво проговорил: