О носах и замках (СИ)

— Ты сам виноват, Граймль. — Констебль Бэнкс повернулся к частному сыщику. — Из-за тебя я был вынужден петь. А я просто ненавижу петь.

— Я не знаю, где Фиш! — воскликнул Граймль. — Не знаю, клянусь!

— Где деньги? Куда дели награбленное?

— Клянусь, меня не посвящали! Фиш никому не доверяет, боится, что кто-то проболтается…

— И не зря, — усмехнулся Мо. — Что ж, раз ты ничего не знаешь, то и пользы от тебя никакой…

Толстяк вытащил из-за пояса нож и приставил его к горлу частного сыщика.

— Бэээнкс… — протянул Хоппер.

— Заткнись, тряпка! Погляди, в кого она тебя превратила! В какого-то мямлю! Не хочешь помогать, не мешай.

— Стойте-стойте! Я скажу… скажу… кое-что я знаю…

— Говори!

— Я не знаю, где именно Фиш. Но я знаю, куда он делся. Он залег на дно!

— Это мы и без тебя знаем, — прорычал Бэнкс.

— Нет! Буквально! Он нанял небольшую субмарину и опустился на дно канала.

Бэнкс и Хоппер переглянулись. Кто бы мог подумать, что нелепое предположение Хоппера окажется правдой.

Граймль продолжал:

— Я приношу ему поесть. Зажигаю фонарь под Носатым мостом — так я даю ему знать, что оставил у стропил сверток. Он поднимает перископ, видит фонарь и всплывает, забирает сверток, после чего снова погружается. Лучшего укрытия, чтобы схорониться, не придумаешь…

— Это уже что-то… — Толстый констебль облизнул губы. — Знаешь, кажется, ты только что выторговал для своей шавки быструю смерть. Я просто ее пристрелю. Или нет… — Бэнкс пристально поглядел на Граймля, тот не выдержал и отвел взгляд. — Я ведь вижу, что ты что-то еще скрываешь… Так вот я отловлю эту грызучую гадину и сдам ее Будке. А ты догадываешься, что они делают с животными… или, вернее, из них…

— Нет, только не Будка, умоляю! Только не Будка!

— Говори! — Бэнкс придвинул нож еще ближе к горлу Граймля.

— Гремлины Фиша! — прохрипел частный сыщик. — Я знаю, где они скрываются…

— И где же они скрываются?

— Прячутся, ждут его приказа. Они на заброшенной фабрике у канала. Текстильная мануфактура Терру.

— Я знаю, где это, — вставил Хоппер. — Возле «Трюмо Альберты».

Граймль лихорадочно заморгал, выражая согласие — кивнуть без риска ощутить нож в шее, он не мог.

— Что еще ты знаешь?

— Ничего! Я клянусь! Отпустите меня! Прошу вас!

— Ну это ты загнул… — хрипло рассмеялся констебль. — Никто тебя никуда не отпустит. Мы тебя выпотрошим, как рыбу, поглядим, все ли твои кишки прогнили. Будет чем накормить твою мерзкую таксу. Думаю, без тебя в этом городе будет спокойнее и чище. Чище, уж точно, да…

— Бэнкс, — осторожно начал его напарник, словно пытался вразумить или буйного психа, или маленького непослушного ребенка, что порой сугубо одно и то же.

— Хоппер, не влезай, — не поворачивая головы, рявкнул толстяк. — Так что, пьянь канавная? Думал, можешь просто так усмехаться и дерзить? К нам в этом городе никто не относится уважительно, и, знаешь что, я считаю, что это сугубо вина подобных вот ничтожеств, которые считают, что им ничего не будет за их слова. И меня это уже больше не устраивает, понимаешь, да?

— Бэнкс, отпусти его, — вставил Хоппер.

— Я велел тебе…

— Бэнкс.

— Что?!!

Констебль Бэнкс резко обернулся и скрипнул зубами.

— Проклятье.

Рядом с Хоппером стояли пять человек с шестиствольными револьверами в руках. Двое из них держали на мушке Хоппера, остальные направляли оружие на Бэнкса. И как они так незаметно и неслышно подкрались?! Местная шваль наловчилась, прямо как… И тут Бэнкс вдруг понял, что никакая это не местная шваль. Незнакомцы были одеты в неплохие пальто строго по фигуре, у каждого на голове сидел изящный цилиндр. Всем своим видом они походили на джентльменов.

Один из них, узколицый субъект с короткими бакенбардами и пенсне на носу, взял слово:

— Вы должны отпустить мистера Граймля, почтенный. И немедленно.

— И что будет, если я не послушаюсь? — с вызовом спросил констебль Бэнкс.

— Ваш проступок будет занесен в отчетность, и ваше имя затеряется среди тонн служебных бумаг, в то время как ваше тело затеряется еще быстрее.

Говорил этот человек ровным спокойным голосом. От его хладнокровия бросало в озноб. Прочие молчали, но от них разило непреклонностью и железной уверенностью. То, что их руки в черных перчатках, удерживавшие тяжелые револьверы, и не думали дрожать, тоже играло в пользу того, что в констеблей целились профессионалы.

— Это не угроза и не оскорбление — просто уведомление о возможном варианте развития конфликта, — продолжил человек в пенсне. — Рассматривайте это, как извещение.

Бэнкса посетило странное чувство — словно с ним говорит вовсе не убийца в темном проулке, а какой-то конторский клерк. Клерк, который получил не одну премию за дотошность и неукоснительное следование служебным инструкциям. Это был не бандит. Это был… бюрократ.

— Если у вас есть возражения, то они учтены не будут из-за сложности и секретности дела, к коему вы не имеете никакого отношения. Я настоятельно советую вам отпустить мистера Граймля и предоставить заниматься его дальнейшей судьбой нам.

— Кто вы такие? — прорычал Бэнкс.

— Мы представители «Ригсберг-банка», площадь Неми-Дрё, дом № 7. Уполномоченные по особо важным делам.