О носах и замка́х

Решение созрело в голове Полли за какое-то мгновение, словно по щелчку. Она ринулась обратно во флигель, схватила свой саквояж и стремительно раскрыла его. Из его глубин она достала некий механизм. Сжала его крепко обеими руками – послышался щелчок, – после чего странная штуковина разделилась на две, и обе ее половинки начали шевелиться и звенеть, раскладываясь. Выдвинулись колеса – по пять на каждой половинке, пружины и тугие ременные передачи встали на свои места под изящными платформами для ног.

Полли поставила свои роликовые коньки на пол, встала на платформы и застегнула ремешки. Она надавила каблуком на рычажок на левой ноге, проделала то же и с правой, после чего послышалось жужжание, и причудливое средство передвижения буквально понесло девушку прочь из флигеля. Она едва успела подхватить пальто и шляпку…

Город Габен. По дороге с вокзала к дому, где живет тетушка, Полли его не особо успела рассмотреть. Так, зачерпнула краешком ладошки. Особых отличий от Льотомна она сходу не увидела. Разумеется, здесь колесили экипажи незнакомых ей марок и моделей, а еще на перекрестках стояли уличные двухламповые семафоры: красный – стоять, и синий – вперед, в то время, как в Льотомне использовались автоматоны-регулировщики с рыжей лампой-моноглазом: лампа загорается, позволяя движение, и гаснет, когда следует стоять. Помимо этого, на первый скорый взгляд все казалось примерно таким же, как и дома. Но вот теперь…

Тетушка предупреждала ее в письмах, чтобы она не ждала здесь Льотомн. Предупреждала, что Тремпл-Толл – весьма неблагополучный район, и сейчас, когда Полли следовала за ползущим впереди кэбом доктора Доу, все те сугубо габенские признаки, все отличия бросались ей в глаза, словно соринки, и их было не вытащить.

В отличие от Льотомна, где механизмы в равной степени работали при помощи пара и пружинного завода, здесь в основном были в ходу лишь паровые машины, из-за чего город был задымлен и тонул в смоге, в стены домов за годы вросла сажа и угольная пыль, а зола ощущалась во рту и, казалось, даже скрипела на зубах. Здесь было много тех, кого Полли назвала про себя «уличными людьми» – их лица и кисти рук были смуглы из-за постоянного нахождения под открытым небом. Они были словно частью улиц – мало чем отличались от ржавых фонарных столбов, тумб гидрантов и мусорных бачков. Им некуда было торопиться, и они двигались в людском потоке медленно, вальяжно, методично выискивая тех, за чей счет можно поживиться.

Не лучше их были и обычные прохожие. Целеустремленно поспешные и вечно опаздывающие. В костюмах преимущественно темных цветов, в соответствующих им головных уборах, которые практически ничего не могли сказать о своих обладателях, кроме того, что носить что-то отличающееся и выделяющееся здесь не принято. Отдельного упоминания стоили дети. Они в Тремпл-Толл не играли и не веселились, даже не улыбались. Все были чем-то заняты, носили столь же мрачную, как и у их взрослых, одежду. А их маленькие лица с нахмуренными бровками и поджатыми губками, их сосредоточенные взгляды мгновенно уверили Полли, что детьми эти существа являются лишь номинально.

И хоть Полли Трикк сейчас было не до того, чтобы с головой погружаться в этот город, она не могла не ощутить, как казавшееся ей прежде «похожее» с каждой минутой и с каждым кварталом становится все более «странным», «незнакомым», «чужим».

Как только темно-серый кэб и сама Полли покинули сонные улочки, среди которых затерялся дом доктора Доу, и выехали на Чемоданную площадь (она узнала здание вокзала) уличное движение стало заметно оживленнее. Мимо прогрохотал трамвай. Он был громоздок и неповоротлив, в решетчатых прямоугольных ставнях не было видно пассажиров – лишь очертания фигур, какие-то тени. Сидел вагон очень низко, и казалось, что он не просто едет по рельсам, а медленно пожирает их, втягивает в себя, словно длинные макаронины.

Из-за него Полли едва не потеряла докторский кэб. На мостовой было слишком много неотличимых друг от друга частных экипажей, кэбов, крытых трициклов. Она попыталась запомнить докторского извозчика – грубого с виду человека в бесформенном пальто, здоровенных штурманских очках и с курительной трубкой в зубах. Из трубки поднимался причудливый зеленоватый дым.

Кэб влился в экипажный поток и, преодолев площадь, покатил по улочке Ржавых Велоциклов, следуя за забитым людьми омнибусом. Полли двигалась в некотором отдалении, намеренно чуть отставая. Людей стало значительно больше, но при этом, как ни странно, на нее стали намного меньше обращать внимания.

«Интересно, куда же они едут?»- спросила себя девушка, когда в окошке кэба в очередной раз показалось лицо Джаспера. И тут Полли вдруг поймала себя на мысли: «А куда ты сама направляешься?». И верно: зачем она все это делает? Что она надеется обнаружить? Зачем она вообще решила влезть в чужие тайны? Как будто ей и без того мало непонятностей и загадочностей. Она ведь только приехала, не отдохнула как следует с дороги – так зачем она сейчас пробирается через этот неприятный давящий город?