О подчинении женщины

Все понятия о женской натуре носят характер эмпирических обобщений, построенных без всякой философии или анализа, и это порождает в высшей степени забавную нескладицу народных представлений о женской природе в различных странах, смотря по тому специальному развитию или забитости, которыми наделяют женщин известной страны, благодаря местным условиям и общим мнениям. Азиат считает женщин от природы очень похотливыми; полюбуйтесь, как потешаются над ними в этом отношении литературные памятники индусов. Англичанин обыкновенно думает, что женщины по своей природе холодны. Все ходячие изречения о женском непостоянстве, по большей части, принадлежат французам, в том числе и знаменитое двустишие Франциска Первого[3]; в Англии, наоборот, приурочилось общее замечание, что женщины несравненно постояннее мужчин; в Англии непостоянство считалось для женщины бесчестным в течение более продолжительного времени, чем во Франции, и притом англичанки, по самому своему характеру, более покоряются общественному мнению. Заметим мимоходом, что англичане вообще обставлены особенно неблагоприятными условиями, принимаясь судить о том, что естественно или неестественно не только в женщинах, но и в самих мужчинах или в людях вообще, по крайней мере если суждение это опирается только на явления местного английского быта. Нигде человеческая природа не сохранила так мало своих оригинальных особенностей. Англичане более всякого другого из современных народов удалились от природного состояния – в хорошем и дурном значении этой мысли. Но сравнению с другими нациями они – более продукт цивилизация и дисциплины. В Англии общественная дисциплина с наибольшим успехом умела не то что победить, а скорее запретить, изгнать все, что приходило с нею в столкновение. Англичане более, чем всякий другой народ, не только действуют, но и чувствуют по правилам. В других странах заученное мнение или требование общества может обладать значительною силой, но личная натура всегда пробивается из-под нее довольно очевидно и часто оказывает ей сопротивление: правило может быть сильнее натуры, но самая натура все-таки тут как тут. В Англии правило, в значительной степени, вытеснило собою природу: большая часть жизни проходит там не в согласии с наклонностью, под контролем правила, но в отрицании всякой другой наклонности, кроме подчинения правилу. Это имеет, конечно, свою хорошую сторону, хотя не обходится без чрезвычайно дурной, но в результате является то, что англичанин утрачивает способность судить, на основании своего собственного опыта, об оригинальных побуждениях человеческой природы. Другие наблюдатели этого предмета впадают в ошибки иного рода. По отношению к человеческой природе англичанин многого не знает, француз является с предубеждениями. Ошибки англичанина имеют отрицательный характер, у француза они – положительные ошибки: англичанину кажется, что такие-то и такие предметы не существуют, потому что он никогда не видит их сам; француз полагает, что они всегда в неизбежно должны существовать, потому что он видит их перед глазами. Англичанин не знает природы, потому что нигде не имеет случая изучать ее; французу известно обыкновенно многое в этом отношении, но он часто заблуждается, потому что наблюдает природу только в искаженном и натянутом виде. Искусственное состояние, навязываемое обществом, скрывает естественные стремления наблюдаемого предмета двумя способами – истребляя природу или перерабатываем ее. В первом случае для изучения остается только жалкий клочок истерзанной природы, во втором – остается много, но это многое сложилось не в том направлении, которое способствует самобытному росту силы.

Я уже сказал, что в настоящее время пока нельзя знать, какие из замечаемых умственных различий между мужчинами и женщинами естественны, какие искусственны, существуют ли вообще какие бы то ни было естественные различия и в каком виде представился бы природный характер, если удалить все искусственные причины несходства. Не стану пробовать делать то, что сам же я назвал невозможным; но сомнение не отстраняет гипотезы, и там, где достоверность недостижима, можно все-таки дойти до известной степени вероятности. Первоначальное происхождение замечаемых в действительности различий наиболее доступно общим выводам; я постараюсь подойти к нему единственным путем, которым цель эта может быть достигнута, – чрез открытие умственных последствий, порождаемых внешними влияниями. Мы не можем отделять человека от обстоятельств его положения, чтобы на практике исследовать, чем он мог бы быть по своей природе, но мы можем рассматривать, каков он в действительности, каковы были его обстоятельств и могли ли они привести его к той или другой цели.