О погибели Британии. Фрагменты посланий. Жития Гильды

[Прибыв в Шотландию, святой Кадок собрался строить монастырь в окрестностях горы Баннок[1311]].

Однажды, когда святой Кадок копал землю около строящегося монастыря, он обнаружил кость шейную (или шеи) некоего древнего героя, чудовищную и непомерной величины, через которую — о чудо! — мог беспрепятственно проехать на лошади могучий воин. Обнаружив это, святой Кадок, изумившись, сказал: «Не подойду я ни к воде, ни к питью, но молитва будет мне вместо хлеба, а слезы — вместо питья, покуда Господь не откроет нам, что это было за чудесное [существор. В ту же ночь дошло до него с неба ангельское речение, глаголюще: «Се, глас молитвы твоей принят и услышан Господом и то, что ты покорно просил у Бога, даст Он тебе. Воистину укрепи священнослужителей твоих и прочий народ словами, дабы не вострепетали они от того, что должно случиться с ними. Ибо завтра древний гигант здесь восстанет в первый час дня, и будет он твоим копателем, покуда будет жить». Услышав это и встав утром, он объявил народу ангельское речение.

И тут, когда он беседовал с народом, вот тогда явился им воскресший гигант, ужасный и огромный, чудовищного роста. Увидев это, все в селении, испуганные, сказали: «Вот, призрак, обратившийся в человеческий облик, явился искусить нас». А чудовищный сей герой бросился в ноги мужу Господню, говоря: «О святой Кадок, выдающийся раб божий, благословен будь Богом и людьми! Ибо я усердно прошу великой твоей милости, дабы ты никогда не позволил бедной моей душе, весьма мучимой доселе в страшных харибдах Коцита, вернуться туда снова». Святой же: «Кто же ты, — говорит Кадок, — и из какого рода произошел? Да и разъясни нам подробно, каков был образ твоей кончины». Гигант отвечает: «За горой Баннок царствовал я много лет. Случилось так, что по диавольскому наущению я, с войсками моих разбойников пришел на эти берега ради того, чтобы грабить и опустошать их. Король же, который в те времена царствовал над этой областью, преследуя нас со своим отрядом, убил меня и мое войско, когда сошлись мы в бою. С того дня и доселе мучаемся мы в прожорливых огнях геенны, но мое наказание все мучения других превосходило огромностью наказаний, ибо я больше всех погрешил против Бога, как и в Писании говорится: "Сильным и муки сильные уготованы"». Человек же Божий расспросил, как он зовется. На это он отвечает: «Кау (по прозвищу) Придин (Pritdin)[1312], или Каур, звался я доселе»[1313]. Ему человек Божий: «Возрадуйся, — говорит, — и будь бодр душою, ибо даровал мне Бог, чтобы ты еще пожил в веке сем, и после завершения здешней жизни, если выкажешь верное и благочестивое послушание Богу, и смиренно будешь повиноваться моим поучениям, и совершишь достойное покаяние за грехи твои, тогда из темницы сего злополучного тела душа твоя переселится к славе вечной, и будет там с Богом счастливо царствовать». На то гигант отвечал так: «Все, что ты мне предпишешь, легко мне покажется, и охотно послужу я к его исполнению». И с того дня до самой кончины сей копатель блаженного мужа исполнял посредством копания то, что ему было предписано (illic beati uiri fossor, quae ei precipiebantur, fodiendo effectus est) [...].

§ 27. О колоколе, который святой Гильда отказался дать человеку Божьему

[Проведя в Шотландии семь лет, Кадок возвращается в Лланкарван].

[Колокол Гильды] Нельзя умолчать о том, что некий бритт, выдающийся ученый, прекрасный писатель и умелый ремесленник, по имени Гильда (egregius scholasticus et scriptor optimus, callidus artifex), из ирландских земель придя сюда с неким прекраснейшим пестрым колоколом (uaria campanula), воспользовался на одну ночь его [Кадока] гостеприимством в Лланкарване. Тот, весьма изумившись сему колоколу, зазвонил в него. И поскольку красота, звук и цвет ему были приятны, то он попросил вышеупомянутого Гильду уступить ему сей инструмент. Тот отказался, говоря: «Не продам я его, но возложу на алтарь святого Петра в Риме». Блаженный же Кадок, настаивая на своей просьбе: «Наполню я его тебе, — говорит, — монетами». Но Гильда вторично отверг предложенную цену. А тот добавил: «Дам я тебе столько чистого золота, сколько он может вместить». Тот отказался — не продаст, мол, колокол ни на каких условиях, утверждая, что принесет его по обету Богу и святому Петру и, милостью Божией, исполнит свой обет, хотя, как говорит Соломон: «Глупый и нечестивый обет неугоден Богу».