О погибели Британии. Фрагменты посланий. Жития Гильды

После того как имперские эдикты против христиан «завяли», в Церкви воцаряется всеобщее ликование — до появления арианской ереси, которая вливает свой яд в отечество, «всегда желающее слышать что-нибудь новое и ни за что определенное крепко не держащееся» (12). На острове появляются тираны, которых автор сравнивает с непролазными зарослями; один из «ростков» этого леса — узурпатор императорского титула Магн Максим, убийца императора (имеется в виду Грациан), потерявший, однако, свою злополучную голову в городе Аквилее (13). Максим увел с собой все наличные войска, и страна осталась беззащитной перед нашествиями двух заморских племен — скоттов и пиктов (14). Британия шлет послов в Рим, откуда прибывает легион. Римляне разбивают пиктов и приказывают бриттам построить стену для защиты от варваров, «каковая тупым народом в отсутствии начальника была построена не столько из камней, сколько из дерна, и никакой пользы от нее не было» (15). Стена не смогла остановить врагов (16), в Рим отправляется новое посольство; «легион», необоримую атаку которого автор, используя вергилиевскую метафору, сравнивает с разлившимся от осенних дождей горным потоком, снова разбивает врага (17). Римляне заявляют, что не желают больше беспокоить себя из-за подобных бездельников и советуют бриттам позаботиться о себе самим, оставляют им образцы оружия и под своим руководством заставляют «жалких туземцев» (miserabilibus indigenis) соорудить прочную каменную стену и ряд крепостей на восточном берегу, после чего прощаются навеки (18). Узнав, что римляне более не вернутся, скотты и пикты нападают снова. Войско, поставленное где-то «в высокой крепости» (in edito arcis), не собирается что-либо предпринимать; враги (к возмущению автора, ничем не прикрывавшие срамные части своего тела) стаскивают граждан со стен. Граждане бегут и при этом еще и воюют между собой. Все запасы продовольствия уничтожены, и уцелевшим остается только добывать пропитание охотой (19).

Уцелевшие снова посылают письмо к какому-то «Агицию» (ad Agitium), которого автор именует «римским государственным мужем» (Romanae potestatis virum) и которое адресовано «Агицию трижды консулу» — «варвары гонят нас к морю, гонит море к варварам; мы зарезаны или утоплены между этими двумя родами погибели!». Ответа нет; в стране свирепствует голод. Однако находятся люди, которые при этом продолжают сопротивление, надеясь на Бога, и, в конце концов, побеждают (20).

Победа нисколько не улучшает морального облика бриттов: наступает время неслыханного процветания и роскоши. Постоянно ведутся гражданские войны, в которых добрые правители неизменно проигрывают жестоким. Даже священники, «окоченевшие» от спеси, охвачены жадностью и страстью к сутяжничеству (21).

Бог желает исправления грешников; проходит слух о скором нападении врага, очевидно, скоттов, так как в главе 21 сказано, что пикты прекратили свои нападения. Однако страшный слух не заставляет бриттов исправиться; разражается эпидемия (pestifera lues). Собирается совет, которому надлежит решить, что делать для отражения набегов врага (22).

Все «советники» вместе с «надменным» (или «верховным») тираном (superbus tyrannus) впадают в ослепление. Для защиты родины они решают позвать «дичайших, нечестивого имени саксов, Богу и людям мерзких». «Свора щенков» из логова «варварской львицы» отправляется в Британию на трех «киулах». «Свора» вонзает свои когти в восточную часть острова; к ней присоединяется и другая партия «каторжников», собирающихся якобы сражаться за британское отечество. Варвары ценят свою службу дорого: они заявляют, что им платят недостаточно, и «торжественно заявляют, что если они не будут более щедро осыпаны дарами, то опустошат, разорвав договор, весь остров» (23).

Хотя автор признает мятеж саксов «справедливой местью» за грехи бриттов, обрисованная им картина смерти и разрушения ужасна. Города сожжены; граждане — как простые люди, так и священнослужители — убиты; среди пылающих развалин — «куски трупов, словно покрытые заледеневшей коркой багряной крови». Впрочем, была ли тут хоть одна душа, достойная райского блаженства (24)?

Тех, кто остался в живых, ждет незавидная судьба. Некоторых ловят в горах, где они прячутся, и массово (acervatim) истребляют, иных голод вынуждает добровольно отдаться в рабство, чтобы получить хотя бы кусок хлеба. Другие бегут из страны за море, распевая вместо загребной песни псалом: «Ты отдал нас, как овец, на съедение, и рассеял нас между народами»[56]. Те, кто выжил и не попал в рабство, живут в постоянном страхе. Обратившись к Богу, они бесчисленными молитвами почти что вынуждают Его прийти к себе на помощь, и под предводительством «Амвросия Аврелиана, человека законопослушного, который в такой буре и потрясении остался чуть ли не один из римского племени» бросают вызов варварам (25).