О погибели Британии. Фрагменты посланий. Жития Гильды

Вы слышали, конечно, в тот самый день, когда на чтении читаются Деяния апостолов, как Петр встал среди учеников и сказал: «Мужи братия! Надлежало исполниться тому, что в Писании предрек Дух Святой устами Давида об Иуде»[1130], и немного дальше: «но приобрел землю неправедною мздою»[1131]. Вот, Иуда присвоил ящик, а вы — опустошаете казнохранилища церкви и души сынов ее. Он пришел к Иудеям, чтобы продать Бога, а вы — к тиранам и отцу вашему диаволу, чтобы презреть Христа. Он за тридцать сребреников пустил на продажу Спасителя всех, а вы — даже и за грош.

108. Чего же больше? Указан вам во смущение пример Матфея, пример святых и апостолов, избранных не собственной волей, а выбором или суждением Христовым, что вы, сделавшись слепыми, не видите, насколько же далеко вы отстоите от их заслуг, пока вы добровольно разрушаетесь в чувстве и действии Иуды предателя[1132]. Очевидно, значит, тот, кто вас, священников, знал, сказал от сердца, что он не выдающийся христианин. Конечно, излагаю то, что чувствую.

Могло бы, однако, порицание быть мягче, но какая польза только ощупать рукою и помазать мазью рану, которая, ужасая опухолью или гниющим запахом, требует прижигания и публичного лечения огнем? — если, однако, каким-либо средством можно вылечить больного, который никогда не просит лекарства, и находится очень далеко от этого врача[1133]. О, враги Бога, а не священники, ветераны зол, а не понтифики, предатели, а не наследники святых апостолов, не служители Христа, — вы же слышали, однако, звук слов второго отрывка апостола Павла тогда и ежедневно зовущего вас, однако никоим образом не служите заповедям и добродетели и, словно статуи, которые не видят и не слышат, в тот же день подходите к алтарю. Братья, говорит, «верно слово»[1134] — и всякого принятия достойно. Он называет это слово верным и достойным, а вы презрели его как неверное и недостойное!

«Если кто епископства желает, доброго дела желает»[1135]. А вы епископства по большей части желаете из-за жадности, а, конечно, не по причинам духовным и никогда не содержите этот труд в добре и достоинстве. «Но епископ должен быть непорочен»[1136]. На эти слова уже нечего сказать, а надо плакать, как будто сказал апостол, что он должен быть изо всех самым непорочным. «Одной жены муж»[1137], — а это у вас в таком презрении, как будто и не слыхано, или как будто это то же самое сказать, что «муж жен»? «Трезв, целомудрен»[1138]. Кто из вас хотя бы желал, чтобы это в нем было? «Страннолюбив»[1139]. Если это иногда и случается, то, скорее, делается ради известности в народе, нежели ради заповеданного, и не приносит пользы, — так как Господь Спаситель сказал так: «Истинно говорю вам: они уже получают награду свою»[1140]. Приличным должен быть — «не пьяница, не бийца, не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив»[1141]. О зловещая перемена! О ужасное попрание небесных заповедей! Разве не бьетесь вы неутомимо за нарушение или, скорее, уничтожение их оружием дел и слов, — заповедей, за сохранение и укрепление которых, если бы понадобилось, надлежало бы и понести наказание и жизнь положить?!

109. Но посмотрим и следующее: «Хорошо, — говорит, — управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякою честностью»[1142]. Посему несовершенна чистота отцов, если к ней не прибавляется и чистота сыновей. Но что же будет там, где ни отец, ни сын, испорченный примером дурного родителя, не являются чистыми? «Ибо кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?»[1143] — эти слова оправдываются несомненными последствиями. «Диаконы также должны быть честны, недвоязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы, хранящие таинство веры в чистой совести. И таких надобно прежде испытывать, потом, если беспорочны, допускать до служения»[1144]. — Конечно, на дьяконах долго останавливаться мне страшно, и только одно по правде могу сказать, — что это все превращается в дела противоположные, так что клирики, — в чем я признаюсь не без боли в сердце — нечестны, двуязычны, пьяны, корыстолюбивы, имеют веру, — а вернее сказать, неверие — в нечистой совести, и служат не «испытанные в добре», а заведомо известные дурными делами и допускаются к святому служению, имея бесчисленные преступления.