О полном собрании сочинений в 8 томах

Однако правдивость художника оказалась сильнее иллюзий мыслителя: таких безупречных королей в хрониках Шекспира трудно найти. Все его государи либо бессильные, хотя и добродушные святоши, своей дряблостью причиняющие родине неизмеримое зло (Генрих VI), либо пустые и вредные мечтатели (Ричард II). либо хитрые эгоисты (Иоанн, Генрих IV), либо просто злодеи (Ричард III). Единственный вполне положительный, добрый король - Генрих V. Но не случайно его программный, насквозь надуманный образ оказался у Шекспира художественно неубедительным. Подлинно "хороших" королей в эту пору надо у Шекспира искать в вымышленных сюжетах его комедий (позже они и там исчезают: Цимбелин, Леонт в "Зимней сказке" и т. д.).

Но в доброй половине хроник Шекспира король не является ни стержнем, ни главным двигателем действия. В первой части "Генриха VI" главный герой Толбот, в "Короле Иоанне" - Фоконбридж, поскольку здесь оба они, а отнюдь не короли или претенденты на престол, являются выразителями английского духа в его национальном и героическом плане. Их личные судьбы имеют значение лишь постольку, поскольку они воплощают и отражают в себе судьбы английского народа. Руки, мощь, "тело" Толбота - простые солдаты, идущие с ним и за ним (сцена в замке графини Овернской, II, 3). Вообще, даже в тех хрониках, которые наиболее приближаются к монодраме ("Ричард III"), интерес сосредоточен не столько на личности, сколько на целом, на общем ходе истории и судьбах народа, просвечивающих сквозь индивидуальные взлеты и падения.

Отсюда - мощное национальное чувство и страстный патриотизм, пронизывающие хроники Шекспира еще в большей степени, чем пьесы любого из его современников. Как на самые яркие примеры этого, достаточно указать на лагерную сцену накануне битвы при Азинкурс ("Генрих V", IV, 1); на любовь к родине, одушевляющую не только изгнанников Норфолка и Болингброка, но и самого полубезумного короля ("Ричард II"); на пламенную речь Ричарда III, призывающего своих солдат дать отпор вторгшимся иноземцам (V, 3); на славословие родной стране, произносимое умирающим Гантом ("Ричард II", II, 1); на замечательную концовку "Короля Иоанна" о несокрушимости Англии, покуда она пребудет верна себе. Но дело не в отдельных местах или сентенциях, а в том общем чувстве, которым пронизаны шекспировские хроники.

Уже это одно как-то приближает Шекспира к пониманию сил, движущих историю, ее закономерностей. Современники Шекспира, не исключая и Бэкона, считали, что ход истории определяется волей или дарованиями отдельных личностей или случайностями. Шекспир, оттеняя - в соответствии с индивидуализмом Возрождения - роль сильных личностей, наряду с ней подчеркивает и нечто иное - идею "времени", понимаемого как совокупность обстоятельств, тенденций, сил эпохи. Во второй части "Генриха IV" (IV, 1) Уэстморленд отвечает на обвинения восставших против короля фeoдaлoв:

Попристальней всмотритесь в вещи, Моубрей,

И вы увидите, что не король,

А время наносило вам обиды.

Таким же образом оправдывает свои действия мятежник Хестингс (там же, I, 3):

Так время нам велит, наш господин.

В "Генрихе V" архиепископ Кентерберийский говорит (I, 1):

...Пора чудес прошла,

И мы должны искать причин всему,

Что совершается.

Шекспир в состоянии был лишь прокламировать причинную связь событий, но не разъяснить ее. Однако, как художник, он ощущал ее и с силой выразил в ряде мест своих хроник. Если падение Ричарда II и Ричарда III определяется, по мнению Шекспира, их изолированностью, то успех Болингброка ("Ричард II") объясняется тактикой этого ловкого политика, умеющего прислушаться к голосу дворянства и народа. Блестящая победа при Азинкуре объяснена в двух параллельных сценах "Генриха V" (III, 6 и 7), где обрисован контраст между стремлениями, одушевляющими английский и французский лагери. Очень выразительна сцена "избрания" Ричарда III королем, в которой выступают лорд-мэр и горожане (III, 7). Необычайно важны "фальстафовские" сцены "Генриха IV" с отразившейся в них "тогдашней, поразительно пестрой плебейской общественностью" (письма К. Маркса и Ф. Энгельса к Лассалю, уже цитированные).

Монументальный шекспировский цикл драматических хроник - в такой же мере подлинная национальная эпопея, как и выдающийся памятник драматического искусства.

Параллельно с хрониками возникают одна за другой и ранние комедии Шекспира. Они поражают своим искрящимся остроумием, бесконечным запасом жизненной силы, нежностью красок и особого рода изяществом. "В одном только первом акте "Виндзорских проказниц", - писал в 1873 году Энгельс Марксу, больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе {Маркс, понятно, имел в виду низкий уровень немецкой литературы в те годы, когда он это писал.}; один только Лаунс со своей собакой Крабом (в комедии "Два веронца". - А. С.} стоит больше, чем все немецкие комедии вместе взятые" {К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, 1948, стр. 289.}.