Читаем О пользе и вреде истории для жизни (сборник) полностью

И эта статья, так же как и «Падение Вагнера», есть прежде всего отдых, солнечное пятно, скачок психолога в сторону праздности. А, может быть, и новая война?.. Эта маленькая статья есть объявление великой войны. Я на этот раз выстукиваю молотом, как камертоном, не временные или случайные кумиры, а вечные, более древние, более самоуверенные, более вздутые кумиры… а вместе с тем и более пустые… Это не мешает, однако, тому, что им верят больше, чем другим, а в важнейших случаях утверждают, что это совсем не кумиры…

Изречения и стрелы

1. Праздность есть мать психологии. Как? Разве психология порок?

2. Даже самый отважный из нас робеет перед собственным знанием.

3. Чтобы жить одному, надо быть или скотом, или богом, — сказал Аристотель. Он упустил из виду третий случай: когда человек и то и другое, т. е. философ…

4. «Истина всегда проста.» — Не двойная ли это ложь?

5. Раз и навсегда: я не хочу многого знать. — Мудрость ставит границы и познанию.

6. Лучший отдых от искусственности и мудрствования находишь в своей дикости.

7. Что вернее: человек ли ошибка Юпитера или Юпитер ошибка человека?

8. Из боевой школы жизни. — Что меня не убивает, то придает силы.

9. Помогай сам себе, тогда всякий поможет тебе. Вот принцип любви к ближнему.

10. Люди не должны трусить своих поступков, не должны раскаиваться. Угрызения совести неприличны.

11. Может ли осел быть трагичным? — Трагично ли положение человека, погибающего под тяжестью ноши, которую он не в силах ни сбросить с себя, ни нести дольше? Таково положение философа.

12. Если человек знает, зачем он живет, то ему почти все равно, как он живет. — Человек не стремится к счастью. К этому стремится только англичанин.

13. Мужчина создал женщину из чего же? Из ребра своего божества, т. е. своего идеала.

14. Как? Ты ищешь? Ты стараешься умножить в десять, во сто раз? Ты ищешь последователей? — В таком случае ищи одних нулей.

15. Людей будущего — как меня, например — понимают хуже, чем людей современных, но зато их лучше слушают. Строго говоря, мы никогда не будем поняты и отсюда наш авторитет.

16. Между женщинами. — Истина? О, вы не знаете еще, что такое истина! Разве она не есть покушение на все наши pudeurs!

17. Художник скромный в своих потребностях — вот человек в моем вкусе. Он требует от жизни только хлеба и искусства, — panem et Green…

18. Человек, не умеющий вложить своей воли в дело, придает по крайней мере смысл делу, т. е. воображает, что воля в нем уже есть (принцип веры).

19. Как? Вы избираете добродетель и желаете ходить с гордо поднятой головой и наряду с этим жадно посматриваете на выгоды, доставляемые неразборчивостью? Но ведь выгода и добродетель несовместимы. (Для надписи на двери одного антисемита).

20. Женщина относится к литературе, как к своим грешкам: она занимается ею в виде опыта, мимоходом, беспрестанно оглядываясь на то, замечает ли это кто-нибудь и желая, чтобы кто-нибудь заметил…

21. Человек, ставящий себя в такие положения, где нет места показным добродетелям, уподобляется канатному плясуну: он или слетает вниз или твердо держится на ногах, или же, наконец, сходит с каната…

22. «У злых людей нет песен». Почему же у русских столько песен?

23. «Немецкий дух» в течение восемнадцати лет является не чем иным, как contradicto in adjecto.

24. Доискиваясь до начала всех начал, пятишься назад, как рак. Историк все оглядывается назад и, наконец, весь сосредоточивается в прошлом.

25. Довольство предохраняет даже от простуды. Женщина, считающая себя хорошо одетой, простужается ли когда-нибудь? Я предполагаю даже тот случай, когда на ней почти ничего не надето.

26. Я не доверяю всем систематикам и избегаю их. Страсть к порядку свидетельствуют о недостатке порядочности.

27. Женскую натуру считают глубокой, потому ли, что в ней не видно дна? Но дна и не ищите.

28. От женщины, обладающей мужскими добродетелями, мы готовы бежать, а когда у нее нет никаких мужских добродетелей, она сама бежит от нас.

29. Как сильно в прежние времена совесть грызла людей! Какие хорошие были у нее зубы! Почему же теперь этого нет? — Спроси у зубного врача.

30. Человек редко совершает один опрометчивый поступок Поступив опрометчиво в первый раз и наделав много лишнего, он, обыкновенно, вновь поступает опрометчиво, желая исправить ошибку и на этот раз тоже не успевает в этом

31. Червяк, на которого наступили ногой, начинает извиваться. Это очень благоразумно, так как уменьшает вероятность снова попасть под ноги. На языке морали это называется смирением.

32. Ненависть ко лжи и притворству часто вытекает из понятия о чести. Но источником ненависти может быть и трусость, так как ложь запрещается заповедью. Трусость мешает человеку отважиться на ложь…

33. Как мало нужно для счастья! Напева какой-нибудь волынки. Без музыки жизнь была бы ошибкой. Немец, распевая песни, считает себя богом.

34. «On ne peut et écrire qu'assis» (Флобер). О, я понял тебя, безбожник! Постоянное сиденье — грех. Только выношенные мысли имеют цену.

Перейти на страницу:

Все книги серии Philosophy

Софист
Софист

«Софист», как и «Парменид», — диалоги, в которых Платон раскрывает сущность своей философии, тему идеи. Ощутимо меняется само изложение Платоном своей мысли. На место мифа с его образной многозначительностью приходит терминологически отточенное и строго понятийное изложение. Неизменным остается тот интеллектуальный каркас платонизма, обозначенный уже и в «Пире», и в «Федре». Неизменна и проблематика, лежащая в поле зрения Платона, ее можно ощутить в самих названиях диалогов «Софист» и «Парменид» — в них, конечно, ухвачено самое главное из идейных течений доплатоновской философии, питающих платонизм, и сделавших платоновский синтез таким четким как бы упругим и выпуклым. И софисты в их пафосе «всеразъедающего» мышления в теме отношения, поглощающего и растворяющего бытие, и Парменид в его теме бытия, отрицающего отношение, — в высшем смысле слова характерны и цельны.

Платон

Философия / Образование и наука
Психология масс и фашизм
Психология масс и фашизм

Предлагаемая вниманию читателя работа В. Paйxa представляет собой классическое исследование взаимосвязи психологии масс и фашизма. Она была написана в период экономического кризиса в Германии (1930–1933 гг.), впоследствии была запрещена нацистами. К несомненным достоинствам книги следует отнести её уникальный вклад в понимание одного из важнейших явлений нашего времени — фашизма. В этой книге В. Райх использует свои клинические знания характерологической структуры личности для исследования социальных и политических явлений. Райх отвергает концепцию, согласно которой фашизм представляет собой идеологию или результат деятельности отдельного человека; народа; какой-либо этнической или политической группы. Не признаёт он и выдвигаемое марксистскими идеологами понимание фашизма, которое ограничено социально-политическим подходом. Фашизм, с точки зрения Райха, служит выражением иррациональности характерологической структуры обычного человека, первичные биологические потребности которого подавлялись на протяжении многих тысячелетий. В книге содержится подробный анализ социальной функции такого подавления и решающего значения для него авторитарной семьи и церкви.Значение этой работы трудно переоценить в наше время.Характерологическая структура личности, служившая основой возникновения фашистских движении, не прекратила своею существования и по-прежнему определяет динамику современных социальных конфликтов. Для обеспечения эффективности борьбы с хаосом страданий необходимо обратить внимание на характерологическую структуру личности, которая служит причиной его возникновения. Мы должны понять взаимосвязь между психологией масс и фашизмом и другими формами тоталитаризма.Данная книга является участником проекта «Испр@влено». Если Вы желаете сообщить об ошибках, опечатках или иных недостатках данной книги, то Вы можете сделать это здесь

Вильгельм Райх

Культурология / Психология и психотерапия / Психология / Образование и наука

Похожие книги

Лжеправители
Лжеправители

Власть притягивает людей как магнит, манит их невероятными возможностями и, как это ни печально, зачастую заставляет забывать об ответственности, которая из власти же и проистекает. Вероятно, именно поэтому, когда представляется даже малейшая возможность заполучить власть, многие идут на это, используя любые средства и даже проливая кровь – чаще чужую, но иногда и свою собственную. Так появляются лжеправители и самозванцы, претендующие на власть без каких бы то ни было оснований. При этом некоторые из них – например, Хоремхеб или Исэ Синкуро, – придя к власти далеко не праведным путем, становятся не самыми худшими из правителей, и память о них еще долго хранят благодарные подданные.Но большинство самозванцев, претендуя на власть, заботятся только о собственной выгоде, мечтая о богатстве и почестях или, на худой конец, рассчитывая хотя бы привлечь к себе внимание, как делали многочисленные лже-Людовики XVII или лже-Романовы. В любом случае, самозванство – это любопытный психологический феномен, поэтому даже в XXI веке оно вызывает пристальный интерес.

Анна Владимировна Корниенко

История / Политика / Образование и наука
Сталин. Битва за хлеб
Сталин. Битва за хлеб

Елена Прудникова представляет вторую часть книги «Технология невозможного» — «Сталин. Битва за хлеб». По оценке автора, это самая сложная из когда-либо написанных ею книг.Россия входила в XX век отсталой аграрной страной, сельское хозяйство которой застыло на уровне феодализма. Три четверти населения Российской империи проживало в деревнях, из них большая часть даже впроголодь не могла прокормить себя. Предпринятая в начале века попытка аграрной реформы уперлась в необходимость заплатить страшную цену за прогресс — речь шла о десятках миллионов жизней. Но крестьяне не желали умирать.Пришедшие к власти большевики пытались поддержать аграрный сектор, но это было технически невозможно. Советская Россия катилась к полному экономическому коллапсу. И тогда правительство в очередной раз совершило невозможное, объявив всеобщую коллективизацию…Как она проходила? Чем пришлось пожертвовать Сталину для достижения поставленных задач? Кто и как противился коллективизации? Чем отличался «белый» террор от «красного»? Впервые — не поверхностно-эмоциональная отповедь сталинскому режиму, а детальное исследование проблемы и анализ архивных источников.* * *Книга содержит много таблиц, для просмотра рекомендуется использовать читалки, поддерживающие отображение таблиц: CoolReader 2 и 3, ALReader.

Елена Анатольевна Прудникова

Публицистика / История / Образование и наука / Документальное