— Они до сих пор спорят. Элмар говорит, что он ее накачал наркотиками сверх меры, и сбежал, бросив на произвол судьбы. Жак говорит, что она пыталась покончить с собой, потому что он ее изнасиловал. А Азиль говорит, что это проклятие в действии и что ей не надо было связываться ни с кем, кроме своего «мертвого супруга». Вот, дескать, связалась, отдалась, и как результат — оба в больнице.
— Выгоняй этих философов и попробуй расспросить Ольгу, когда придет в себя. Ерунду какую-то городят…
Хлопнула дверь и простучали по коридору каблучки.
— Вспомнил еще что-нибудь? — спросила Стелла. — Гипотезы наших гениев тебе ничего не напомнили?
— Я ее не насиловал, — только и смог сказать Кантор.
— Вот в это охотно верю. Попробуй еще что-нибудь вспомнить.
Кантор закрыл глаза и перевернулся на спину.
— Меня что, били? — спросил он. — Или я сам упал?
— Не то, чтобы били… Но разок приложили.
— Чем?
— Кулаком, дружок. Голым кулаком. А затылок ты рассадил о ступеньки в подъезде, когда падал.
— Кто? За что?
— Ты же слышал, за что. Ребята считают, что ты виноват. А его высочество не любитель долгих разборок. Как тебя угораздило туда вернуться? Он тебя увидел и тут же, не говоря ни слова, приголубил по-геройски. А кулак у его высочества сам знаешь, какой. Радуйся, что череп не треснул. Попробуй вспомнить по порядку. Вот слушали вы музыку. Дальше что?
— Куда-то ходили… Не помню… Целовались на улице…
— Кто целовался на улице?
— Мы с Ольгой.
— Нет, у тебя точно психика пострадала. Что ты еще помнишь?
— «Пинк Флойд», — вспомнил Кантор. — И фангу. Один шарик на двоих.
— А сколько у тебя оставалось?
— Не помню… С десяток.
— А где набрались? От вас обоих перегар такой, что без закуски не вдохнешь.
— Не помню.
— А что помнишь?
— Кроссовки, — вспомнил он. — Белая обувь для занятий спортом… Трусики помню. Маленькие, совсем крошечные… кружевной лоскуток.
— Какие трусики? Опомнись! Не путай воспоминания с эротическими фантазиями, фетишист!
— Это не фантазии, — возразил Кантор. — Я вспомнил. У Ольги были такие трусики. Мне еще жалко было их снимать, и я их просто отодвинул… И застежку на штанах помню, я не знал как ее расстегнуть… Я еще тогда подумал, чего я только с женщин не снимал, даже доспехи, а такого ни разу не видел… Стелла, я действительно с ней… да, было… но я ее не насиловал. Это точно. Она сама сказала, как расстегнуть. И она смеялась…
— А еще что помнишь?
Кантор подумал и честно принялся излагать беспорядочно всплывающие в памяти слова:
— Трамвай… большой многоместный экипаж… Ангел… мифическое существо, доброе… Капрон… ткань из искусственного волокна… Марайя… методика создания иллюзорных фантомов… и маскировки… путем…
— Доктор Кинг, — сказал мягкий голос, — Вам не кажется, что пациент не совсем адекватен, мягко говоря? Пусть полежит и спокойно разберется в своих воспоминаниях. А еще лучше пусть поспит. Знаете, алкоголь, наркотики, а потом еще и сотрясение мозга… Вряд ли он скажет что-либо вразумительное.
Кантор снова закрыл глаза, ощупал повязку на голове и подумал: «Ну ни хрена себе я погулял…».
— Вы еще здесь? — рявкнула доктор Кинг, входя в свой кабинет. — Я сказала всем убираться домой!
— Нет уж, простите, — вежливо возразил Элмар, — мы не уйдем, пока не будем точно знать, что с Ольгой.
— С какой радости вы должны ждать результатов в моем кабинете? Может, это будет известно только завтра. Тереза придет и расскажет.
— А с Кантором что? — тихо спросила Азиль.
— А что с ним может быть, по-твоему? — проворчала мэтресса, пробираясь к своему креслу. — А то ты первый день знаешь своего милого Элмара? Сотрясение мозга и провалы в памяти. Вот тут помню а тут не помню. Он и до того-то был не совсем здоров на голову…
— Врет, — сказал Жак. — Все он помнит. Говорить не хочет.
— Вот именно, — поддакнул Элмар. — Жака я тоже когда-то бил, и ничего с ним не случилось. Никаких провалов.
— Он хоть что-нибудь сказал? — спросила Азиль.
— Всякий бред. Единственные осмысленные слова, которые я от него услышала, это то, что он ее не насиловал и что фанги они съели по пол-порции, не больше.
— А что вы хотели от него услышать? — возмутился Жак. — Что он прямо сразу и признается?
— Господа, — устало сказала доктор. — Шли бы вы отсюда, а? И не морочили мне голову бредовыми предположениями. Чтобы Кантор кого-то изнасиловал? Да над вами все Зеленые горы будут смеяться, если вы это где-то скажете. Я бы скорее поверила в обратное. Он вообще к женщинам и близко не подходит. Не тот человек. Скорее я бы подумала, что она ему предложила, а он ее жестоко обидел отказом. Вот это в его стиле.
— Нет, — сказала Азиль. — Почему вы так думаете? Они сразу понравились друг другу. Я видела. Вполне естественно, что они провели вместе вечер и потом занялись любовью. А потом что-то случилось. Уже утром. И я уверена, что это результат проклятия.
— Где это ты видела?
— Это я их познакомила вчера в «Лунном драконе».
— Опять «Лунный Дракон»! — горестно воскликнула доктор. — Да что у вас там произошло, что мне всю ночь оттуда клиентов возили?
— Люди стали собой, — вздохнула Азиль.
— А понятнее ты не можешь?