О пользе проклятий

Прости, приятель, говорит тебе друг и советчик Амарго, старый знакомый твоего отца, как он сам себя отрекомендовал. Тебе сделали более-менее пристойное лицо, тебе подлатали тело, на котором живого места не было и, как смогли, сложили сломанную руку… нет-нет, она была просто сломана, никто её тебе не отрезал, это у тебя ложные воспоминания… тебе вернули разум, насколько было возможно. Но голос… это слишком тонкая штука, чтобы его можно было сделать таким, как прежде. Это невозможно. Если бы ты попал к хорошему врачу в первые часы после того, как ты его сорвал, может и можно было бы, но сейчас… Извини. Сам виноват. Понесла тебя нелёгкая к этой Патриции, когда тебе велено было сидеть и не высовываться…

Простите, маэстро, разводит руками известный мистик, которого пригласили для консультации, не уточняя имени пациента. Мне очень жаль, возможно, у вас действительно был прекрасный голос, но теперь ничего не поделать. Связки – слишком тонкая материя, чтобы их можно было вылечить таким образом. Ничего нельзя сделать.

Прости, малыш, но тут даже я ничего не сделаю, разводит руками красавец-эльф, твой прадед, которого непонятно откуда и каким образом приволок товарищ Пассионарио. Да и зачем тебе теперь голос, раз ты все равно потерял Огонь? Займись чем-нибудь другим… если, конечно, не желаешь пополнить собой ряды третьесортных бардов. И ты понимаешь, что он прав. Что на этом ты кончился как бард. И дело даже не в голосе, которым теперь разве что «спасите!» кричать, благо он по-прежнему достаточно громкий. И не в сломанной руке, которой теперь только на деревенских свадьбах играть, а не профессионально заниматься музыкой. Все это ничего не стоящие мелочи по сравнению с тем, что ты каким-то образом умудрился потерять Огонь… Да, было отчаяние, было желание умереть… но недолго. Совсем недолго. Пока не явился товарищ идеолог со своими предложениями насчёт отдела пропаганды. За это ты ему до сих пор благодарен – за его идиотские предложения, которые тебя так вовремя разозлили и подтолкнули к правильному решению. Сидеть и проливать слезы до конца своих дней – это недостойно мужчины, будь ты бард, будь ты маг, или вообще кто угодно. Можно потерять Силу, потерять Огонь, но путь воина доступен любому физически здоровому мужчине. С рождения. Если он мужчина, конечно… так что, не морочь мне голову, мой вздорный и бестолковый внутренний голос. У меня всё было совсем не так, и даже не похоже. И вовсе не так страшно.

Ну-ну, отозвался внутренний голос. Может быть. Только знаешь… Огонь – штука нестабильная. Вот он пропал, а вот он и вернулся. И что ты будешь делать, если к тебе вернётся Огонь? А ты ведь хочешь. Ты по нему тоскуешь. Потому ты и трёшься всё время около этой девчонки. Потому, что тебя греет её Огонь. Ну, так что ты будешь делать? Путь воина для тебя будет заказан, если только ты не пожелаешь умереть в ближайшее время. А бард из тебя получится… весьма и весьма посредственный. Безголосый, как в Ольгином мире. Вот тут-то ты и вспомнишь, что такое отчаяние. И что ты будешь делать?

А не пошёл бы ты со своими прогнозами, злорадно откликнулся Кантор. Нытик несчастный. А вот тогда-то я и пойду к Азиль. Может, хоть чем-то она мне сможет помочь.

А если нет, не унимался голос.

А если нет, подамся действительно в драматические актёры или в танцовщики. В этом отношении я тоже, знаешь ли, не бездарь. А будешь и тогда ныть и доставать меня своими причитаниями – возьму и застрелюсь, будешь тогда знать.

На этом внутренний голос испуганно умолк, а Кантор опять задумался, на этот раз о вещах более практических. Например, о том, как же всё-таки выдавить из Амарго правду насчёт руки, удивительным образом вернувшейся на место. А то уж слишком много получается свидетельств того, что друг и советчик беззастенчиво врёт. И не краснеет. Хотя бы насчёт того же Жака. Ложные воспоминания, надо же! Галлюцинации! А что бы ты сказал, если бы эта галлюцинация меня сегодня мечом рубанула? И кольчуга бы не помогла…

Что-то тихо зашуршало. Кантор открыл глаза и, не шевелясь, посмотрел в сторону, откуда доносился звук. Около стола стояла невысокая хрупкая фигурка неопределённого пола и непонятно шевелила пальцами. Спустя секунду на ладони пришельца возник неяркий шарик света, выхвативший из темноты тонкий профиль и знаменитые на весь мир уши. Интересно, что это понадобилось здесь его высочеству, когда все вроде бы спят? Уж не спереть ли чего собрался? А что ему тут может понадобиться? Грязные шмотки? Простыни? Остатки ужина?