О пользе проклятий

Соседом Кантора по палате оказался уже знакомый ему вышибала из «Лунного Дракона». Это он обнаружил на следующий день, когда достаточно пришёл в себя, чтобы интересоваться окружающим миром. Рыжий Дик тоже не помнил, что с ним случилось, и они провели некоторое время, совместно пытаясь припомнить вечер в трактире. Эта познавательная беседа быстро утомила обоих, так что, поболтав минут двадцать, они дружно уснули и спали до самого обеда. Около полудня пришла та самая женщина-мистик с певучим голосом и разбудила их для процедуры. После сеанса лечения оба посмотрели на обед, с отвращением отвернулись и стали спать дальше.

К вечеру Кантор начал постепенно вспоминать примерную последовательность своих похождений с девушкой в белых… кроссовках. И заодно задумываться над тем, что ему скажет Амарго, когда Стелла настучит про фангу. А настучит обязательно. И оправдаться нечем. Чем тут можно оправдаться, когда у тебя находят коробку фанги, да ещё оказывается, что из-за неё ты влип и засветился?.. И Амарго будет его опять материть, как неверную жену, а он будет стоять, ковырять пол сапогом и обещать, что больше не будет. Как ученик какой. И что самое противное, всего луну назад он это уже обещал, правда не про фангу, а про травку, но всё равно… Что ж, пообещаем не кушать фангу и перейдём на хинский опиум? Или на галлантскую «пудру»? Или всё-таки ну их на…, такие приключения?

На этом печальном этапе его размышлений в дверь просунулась сначала голова, а затем и вся остальная громадная персона принца-бастарда Элмара. Кантор невольно покосился на его руки и подумал: «Создаёт же природа таких вот…» Его высочество выглядел необычайно неловко и удручённо, и, похоже, махать кулаками больше на собирался. Это утешало. Кантор сомневался, что переживёт ещё один такой удар.

Принц огляделся, пододвинул поближе стул и осторожно присел на него, как бы пробуя на прочность. Потом сокрушённо взглянул на Кантора и протянул здоровенную ладонь.

– Элмар, – представился он. Без титулов.

– Диего, – ответил Кантор, пожимая эту лапищу, которая чуть не вышибла ему мозги.

– Ты уж прости, – снова вздохнул его высочество, скромно потупясь. – Я не знал. Мы там невесть что подумали…

– А почему? – спросил Кантор, не удержавшись, чтобы не выплеснуть хотя бы частично свою обиду на их незаслуженные подозрения. – Почему вы сразу же решили, что я сволочь и подонок, накачал девушку наркотиками и изнасиловал? Почему вам кажется, что от мистралийцев не стоит ждать ничего хорошего? Почему вам не пришло в голову что-нибудь более… человеческое? Например, что я ей действительно понравился, и… ну в самом деле, я что, не могу понравиться девушке?

– Даже не знаю, – развёл руками Элмар. – Как поколдовал кто. Мы ведь все её любим, вот и переполошились… У всех сразу же мозги перекосило, не можем понять из-за чего… А тут ещё Азиль говорит, что она свою белую занавесь где-то потеряла… А соседи говорят, что ты приходил… Вот мы и подумали, что ты её… обидел.

– Какую белую занавесь? – устало спросил Кантор, пытаясь разобраться в путаных объяснениях его высочества.

– Это Азиль так видит, – пояснил тот. – Девственность, проще говоря.

– А понятно… – Кантор прикрыл глаза, чтобы собеседник не видел их выражения.

Пенёк же ты безголовый, сказал внутренний голос. Ты что, сам не мог почувствовать?

Сам ты пенёк, обиделся Кантор. Нечего было меня на всякие непотребства толкать. Конечно, не мог. Я уже забыл, что это такое. И вообще, по её поведению трудно было предположить…

Пить надо было меньше, не унимался голос. И наркотики не жрать. Скотина пьяная.

От скотины слышу, огрызнулся Кантор. Умный какой нашёлся. А ты где был?

Голос заткнулся. Видимо, ему нечего было ответить.

– Как она там? – спросил Кантор, не открывая глаз.

– Лучше, чем ты, – кратко оценил ситуацию Элмар. – А ты как? Вспомнил что-нибудь?

– Кое-что. Она на меня обиделась?

– За что?

– Не знаю… было, в общем, за что. Например, за то, что ушёл вот так…

– А чего же ты ушёл «вот так»? Надо было не «вот так», а поговорить по-людски. И не стенать, что ты не должен был. Знаешь, как её это задело! Ну, проспался ты утром, рассмотрел, что она не девушка твоей мечты, так хоть промолчал бы. Что за свинство – высказывать женщине, что ты жалеешь о проведённой с ней ночи. Уж какая бы она там ни была.

Кантор открыл глаза и недоуменно посмотрел на собеседника.

– Она за это обиделась? Я же не в том смысле. Вовсе она мне не разонравилась наутро, и ночь была… тоже… Я до сих пор вспоминаю, и у меня вставать начинает, несмотря на моё состояние. Я имел в виду совсем другое…

– Так поговори с ней и объясните друг другу, кто что имел в виду. А то вы так и разойдётесь в обидах и сожалениях. Встретьтесь и поговорите сами, чтобы мы с Жаком не бегали между вами, как почтовые голуби. Ты встать можешь? Я бы тебе помог дойти до второго этажа.

– Не могу, – признался Кантор. – Даже сижу с большим трудом, и сразу голова кружится. Душевный ты человек, Элмар. Щедрый. Уж одарил от души.

– Странно, – сокрушённо вздохнул Элмар, – Почему же всё-таки с Жаком ничего подобного не было?