О пользе проклятий

— Встречались, — неохотно ответил Кантор. — Но это было по делам, притом по особо секретным, так что и не просите, не расскажу.

— Я не собираюсь ее обижать! — не мог угомониться Ромеро. — Я вежливо предложу.

— Тупой ты ублюдок, тебе ясно сказано: если ты ей понравишься, она сама к тебе подойдет. А если нет, никакого смысла предлагать. Нимфы сами выбирают мужчин. На свое усмотрение. И твое желание для нее ничего не значит.

— А что мне сделать, чтобы ей понравиться? Кантор, ты же ее знаешь, скажи, что она любит?

— Ничего ты не сделаешь. Она заглядывает в людей и видит что-то внутри нас. Отвяжись.

Кантор развернулся на стуле, чтобы видеть зал, и стал наблюдать за танцем.

«… Ах, несравненная Азиль, ты действительно ничуть не изменилась за эти годы. Тебе не было еще пятнадцати, когда мы с тобой познакомились, а сейчас почти двадцать два. Люди взрослеют за это время, а ты совершенно не изменилась. У тебя все те же детские глаза, и ты все так же божественно танцуешь, как умеют только нимфы. Ты по-прежнему любишь ходить босиком и носить яркие хитанские юбки. А танцуешь ты только босиком и никак иначе. Ты кружишься, легкая и яркая, как бабочка, в своей алой с золотом юбке, мелькают твои босые ножки, и вместе с тобой танцуют твои черные локоны, браслеты и ожерелья, и маленький бубен в твоих руках… Ты по-прежнему обожаешь ромашки. Ну почему у меня сейчас нет с собой ромашек? Я осыпал бы тебя белыми цветами, а ты бы радовалась и прыгала, как маленькая девочка, и хлопала в ладошки. Ты всегда радовалась, как ребенок, ты и сейчас делаешь это точно так же… Ах, Азиль, волшебное создание… Как же мне хочется согласиться на твое щедрое предложение, так соблазнительно верить, что за одну ночь ты сумеешь вернуть мне все, что я потерял. Так легко верить в чудо, любуясь тобой. Но таких чудес не бывает. Единственное, что случится наверняка, — ты меня узнаешь. Так что не надо, милая. Лучше я просто на тебя посмотрю. Ты не просто прекрасна, ты совершенна…»

Кантор почувствовал, что его трясут за плечо, и обернулся.

— Вы чего, ребята? — недоуменно спросил он, оглядев их перепуганные лица. — Что-то не так?

— Слышали? — хмыкнул Торо. — «Что-то не так?»

— Все так, — усмехнулся Эспада. — Может, ему зеркало дать, чтобы увидел свою блаженную улыбку до ушей и понял, чего мы?

Кантор рассмеялся:

— Вы что же, думали, что я вообще не умею улыбаться?

— Мы просто никогда не видели тебя в таком хорошем настроении, и это как-то вызвало сомнения, что такое вообще возможно. Что это с тобой? Еще и не пил вроде?

— Действительно! — Кантор потянулся к столу. — Наконец-то мне принесли водку и мороженое… Да чего вы на меня так уставились? Давайте выпьем. Здесь так весело и вообще…

Он огляделся, осматривая зал, и с удивлением заметил, что помимо воли останавливает взгляд на хорошеньких девушках. Да что это с ним, в самом деле? Ведь, действительно, даже не пил еще… А вот эта ничего… И эта, в зеленом, тоже… А эта, с косичками… вроде ничего выдающегося, но сразу обращает на себя внимание, потому что одна среди всех с непокрытыми волосами. И еще в ней есть что-то экзотическое и чуждое… Ах, ну конечно, как же он мог не узнать! Это же та самая переселенка, которую он видел у Азиль. Вот и прекрасно, тут-то мы и познакомимся, и ходить никуда не надо, вот ведь как повезло… Не надо бы напиваться перед знакомством с дамой, но… одну рюмку можно.

Кантор выпил, бросил в рот соленый орех и принялся за мороженое.

— Послушай, — заговорил Торо, с любопытством наблюдая за ним. — А если не секрет, откуда такое пристрастие к мороженому? Стоит тебе попасть в цивилизацию, и ты его лопаешь в огромных количествах.

— Просто люблю, — пожал плечами Кантор, приканчивая первую порцию и поглядывая на вторую — У меня было тяжелое детство, и мне не давали мороженого. А так хотелось! А потом у меня была тяжелая юность. Я очень болел, и мне опять не позволяли есть мороженое, а еще пить и курить.

— И с девушками водиться не давали, — засмеялся Ромеро.

— Глупый ты, — как-то совершенно беззлобно сказал Кантор. — Если бы мне не давали водиться с девушками, я бы сейчас с ними водился, так же как ем мороженое. И в таких же количествах.

— Не хочешь говорить, не надо, — отозвался Эспада. — Но зачем же так прикалываться? У тебя такие правдоподобные шутки получаются, что вот Ромеро, например, может вполне принять за правду.

Кантор засмеялся и потянулся за второй вазочкой.

— А что, я произвожу впечатление тяжелобольного человека?

— Иногда, — серьезно сказал Торо.

Он хотел еще что-то добавить, но Эспада вдруг резко вскочил, опрокинув стул, но поймал его на лету и тут же произнес:

— Прошу вас!

Кантор оглянулся. Азиль, как всегда, подошла совершенно бесшумно. Даже он не услышал.

— Спасибо, — сказала она и села, с откровенным любопытством разглядывая мистралийцев.

Эспада огляделся и схватил ближайший свободный стул. Господа, сидевшие за соседним столом, неодобрительно проследили за уходящим стулом, затем подняли взоры на прическу Эспады и дружно уткнулись в тарелки, сделав вид, что ничего не заметили.