О пределах добра и зла. Парадоксы стоиков

XXI. 69. Чтобы сохранить у человека чувство сообщества, взаимного единения и любви, стоики предположили, что и выгоды (emolumenta), и потери (detrimenta) (а так они переводят ὠφελήματα и βλάμματα) являются общими, из которых первые приносят пользу, а вторые — вред. И они назвали их не только общими, но равными[540]. Тяготы (incommoda) же и преимущества (commoda) (а так я перевожу εὐχρηστήματα и δυσχρηστήματα)[541] признавали общими, но не равными[542]. Ведь то, что полезно, и то, что вредно, является либо благом, либо злом, а они необходимо равны. Тяготы же и преимущества относятся к тому роду вещей, который мы назвали предпочитаемым и отвергаемым. Они могут не быть равными. Но если выгоды считаются ими общими, то правильные поступки (recte facta) и проступки (peccata) не считаются ими общими[543].

70. Они полагают, что дружба необходима, ибо она относится к тому роду вещей, которые приносят пользу[544]. Хотя некоторые говорят, что для мудреца в дружбе одинаково дороги и собственные интересы, и интересы друга, а другие — что всегда каждому дороже свое[545], но и эти последние признают, что отнимать что-то у другого, чтобы присвоить себе, противоречит справедливости, ради которой мы, как нам представляется, рождены. И это учение, о котором я говорю, совершенно не принимает утверждения, что к справедливости или дружбе стремятся и одобряют их ради выгоды. Ибо те же соображения выгоды способны поколебать и опрокинуть их. Ведь ни справедливость, ни дружба вообще не смогут существовать, если не будут предметом стремления сами по себе[546].

71. Право же — то, которое могло бы быть названным так, — существует по природе[547], и мудрецу чуждо не только причинять кому-либо несправедливость, но и вообще вредить[548]. И неправильно объединяться и вступать в союз с друзьями для неправого дела[549], и стоики совершенно правильно и с полнейшим основанием отстаивают мысль, что никогда беспристрастность[550] (aequitas) и польза не могут быть разъединены, и все то, что справедливо и беспристрастно, — достойно, и наоборот, все, что достойно, то справедливо и беспристрастно[551].

72. К тем же добродетелям, о которых идет спор, причисляют они диалектику и физику, называя и ту и другую добродетелями[552], первую за то, что дает метод не соглашаться с ложным и не поддаваться обманчивой вероятности (captiosa probabilitas) и возможность твердо “держаться” того, что мы познали о добре и зле[553]. Ибо без этого знания, как они полагают, любой человек может быть введен в заблуждение и отойти от истины. А поскольку необдуманность и невежество в любом деле дурны, то это искусство, уничтожающее их, справедливо названо добродетелью.

XXII. 73. Не без основания такая же честь воздается физике, потому что всякий, кто намерен жить в согласии с природой, должен исходить из [знания] о мире в целом и о том, как он управляется. И никто не может иметь истинные суждения о добре и зле, не познав всего смысла (ratio) природы и жизни богов и того, согласуется или нет человеческая природа с природой мироздания[554]. И никто, не зная физики, не может увидеть, какой силой (а она очень велика) обладают все наставления древних мудрецов, повелевающие подчиняться обстоятельствам, следовать за богом, познать самого себя, ничего слишком[555]. Да и что означает природа для сохранения дружбы и соблюдения справедливости, может сказать одна лишь эта наука. И невозможно без знания природы понять, в чем состоит благочестие по отношению к богам и какая благодарность подобает им.

74. Но я чувствую, что слишком далеко отклонился в сторону от того, чего требует поставленная мною цель. Меня увлекли удивительная стройность этой науки и замечательно четкий порядок их системы. Неужели же ты (ради бессмертных богов!) не восхищаешься им? Можно ли найти в природе, стройнее и гармоничнее которой нет ничего, или среди творений рук человеческих что-нибудь столь ладное, столь стройное, столь гармоничное? Разве все последующее не согласуется с предшествующим? Разве последующее не вытекает из предыдущего? Что здесь не связано таким образом, что если изменишь хотя бы единую букву, рухнет все? Но там и нет ничего, что можно было бы изменить[556].