О приёмах буржуазной дипломатии

Фридрих II, умнейший и циничнейший немецкий дипломат, обладал одной характерной для германских политиков особенностью. Ею отличался впоследствии также и очень неумный Вильгельм II. Совсем уже в уродливых размерах сказывалась она в гитлеровской дипломатической практике. Это - стремление к некоему теоретическому обоснованию своих взглядов на цели и средства внешней политики. Но именно потому, что Фридрих был умён и тонок, он никогда во всеуслышание не провозглашал истинных своих взглядов: он довольствовался черновыми набросками "для себя" и интимными "завещаниями" для своих потомков, отнюдь не предназначая этих своих литературных упражнений для постороннего нескромного взора. Так возникла около 1752 г. любопытная рукопись "Политические грёзы", написанная на французском языке (король, как известно, владел французским языком лучше, чем немецким). До сих пор эта рукопись полностью не опубликована, и кое-какие её части продолжают оставаться неизданными. В этих "Политических грёзах" и в других произведениях, увидевших свет после смерти короля, обнаруживается, что хотя Фридрих одну свою работу и озаглавил "Анти-Макиавелли", но на самом деле он был верным учеником и последователем принципов флорентийского мыслителя. У Фридриха эти принципы отличаются полнейшей ясностью и обнажённостью. Когда вам нравится какая-нибудь страна и у вас есть средства и возможность, занимайте её своими войсками, а когда займёте, сейчас же вы найдёте юристов и историков, которые докажут, что у вас имеются на эту землю неоспоримые права. Эту мысль на все лады и в разной форме выражал Фридрих, и она сделалась аксиомой для последующих правителей Пруссии, а потом Германии. "Истинный Гогенцоллерн никогда не выпустит из рук того, что уже захватил", - говорил Вильгельм I. Этот же тезис, но в ещё более грубом и наглом виде, десятки раз повторяли Геббельс, Дитрих и другие гитлеровцы с 1938 г., когда начались со стороны фашистской Германии систематические захваты чужих территорий.

Классическим образчиком предумышленной лжи с целью оправдать нарушение своих обязательств и измену данному слову якобы вынужденной самозащитой были заверения германской дипломатии по поводу вторжения в Бельгию в августе 1914 г.

Как известно, Пруссия в числе прочих держав торжественно обязалась подписью короля Фридриха-Вильгельма III под гарантийным договором от 19 апреля 1839 г. признавать Бельгию "независимым и нейтральным навеки государством". Мало того, особым договором, заключённым 11 августа 1870 г. с Англией и Бельгией, Вильгельм I принял на себя обязательство в случае вторжения чьих-либо войск в Бельгию или иного нарушения её нейтралитета содействовать Англии своими военными и морскими силами в деле защиты бельгийского нейтралитета.

Это не помешало германскому правительству без тени каких-либо оснований, в порядке самой отъявленной и сознательной лжи заявить 2 августа 1914 г. в 7 часов вечера бельгийскому министру иностранных дел Давиньону, что так как до Германии дошёл слух о "намерениях" французов вступить в Бельгию, то для немцев "является повелительным долгом самосохранения предупредить атаку врага", а посему и занять Бельгию. Ни намерений таких у французов не имелось, ни слухов таких не было и быть не могло: просто-напросто, согласно выработанному примерно за полтора десятка лет до того плану Шлиффена, быстрый успех внезапного военного нападения на Францию требовал непременного прохода через Бельгию. И на другой же день, 3 августа 1914 г., германская армия вторглась в Бельгию.