О приютах и мухах

Ей дают первое слово.

— Дифференциал.

Зрители следят, как она собирается с мыслями и произносит слово про себя. Потом подходит к микрофону и говорит:

— Дифференциал. Д-И-Ф-Ф-Е-Р-Е-Н-Ц-И-А-Л. Дифференциал.

Судья улыбается и говорит, что ответ правильный. Раздаются негромкие аплодисменты, и девочка возвращается на место. Далее называют следующее имя, потом еще. Каждый отвечает идеально, без ошибок. Все так же уверены в себе и готовы, как и я.

Наконец называют мое имя, и я приближаюсь к микрофону. Меня находит прожектор, и мне трудно увидеть зрителей. В зале мгновенно становится жарко, и голос судьи откуда-то спереди произносит: 'Легендарный'. Слово гремит в динамиках по обе стороны от меня.

Как и другие, кто был передо мной, я сначала повторяю слово про себя, чтобы удостовериться в правильности написания. А потом произношу вслух.

— Легендарный. — Я называю слово, потом повторяю по буквам. На какой-то момент теряюсь и не могу понять, произнес я 'легендарный' или 'легиндарный'.

На секунду меня охватывает паника.

Я даже не слышу, как судья объявляет, что я ответил правильно. Зато слышу зрителей. Они разражаются аплодисментами, и я слышу голос Картера: 'Красавчик, Дэн!' Едва не трясясь, я возвращаюсь и сажусь на свое место.

Я чувствую, что самое страшное, мое первое слово, позади. А потом наблюдаю за тем, как кто-то ошибается. И когда этот кто-то уходит к краю сцены, спускается и исчезает в темных коридорах, у меня сводит живот. Ведь еще совсем недавно мы все казались несокрушимыми.

Прежде чем снова наступает моя очередь, ошибается еще один ученик. Все сочувственно смотрят, как тот стыдливо покидает сцену и уходит в темноту. Я пока не слышу ни одного слова, которое не сумел бы повторить по буквам, даже из тех, на которых ошибаются другие ученики.

Мне дают следующее слово: Осведомленность.

И следующее: Обогащение.

Археология.

Музицировать.

Я по-прежнему знаю все слова, хотя, признаюсь, немного мешкаю с 'археологией'. Нас остается четверо, но затем темнота засасывает Рэймонда Дегрейвза, когда он пропускает 'х' в слове 'синхронизировать'. Когда Рэймонд уходит, я понимаю, что теперь получу как минимум ленточку. Я фактически выиграл! Одна из ленточек — моя! Я в тройке! Я не пытаюсь сдержать улыбку, которая во всю ширину возникает у меня на лице. И пока я в оцепенении смотрю на ленточки, вылетает еще один участник. И вот я борюсь за первое место. Эта мысль меня почти ошеломляет, улыбка исчезает. Я в ужасе.

Среди пустых рядов остаюсь только я и Трейси Шепард. Проходит еще четыре раунда, мы оба правильно называем все слова и играем дальше. Потом Трейси дают очень сложное слово, и я рад, что оно не попалось мне. Я бы с ним не справился. Первое слово, которое я не знаю. Но Трейси без запинки произносит его верно, собирает аплодисменты и садится на место.

Мысль о том, что такое слово легко могло попасться мне, обескураживает, и я подхожу к микрофону неуверенный в себе. Готовый к поражению. Зрители, которых мне удается разглядеть за ярким светом прожектора, не улыбаются. Каждый напряжен, чуть не хмурится, будто им неудобно смотреть на происходящее. Я вижу Картера. Он что-то жует — наверное, карандаш. Не улыбается, не кривляется, только напряженно жует, потом сплевывает.

— Декомпозиция.

У меня едва не подгибаются колени, когда я это слышу. Мне кажется, это какая-то жестокая шутка, будто судья надо мной насмехается. Я, должно быть, выгляжу так, будто мне нужна дополнительная помощь, потому что он повторяет слово, теперь громче:

— Декомпозиция.

А потом произносит предложение:

— Гниющий фрукт находился в состоянии декомпозиции.

Это похоже на заговор, и все зрители будто знают, что моя мать гниет дома, пока я стою здесь на сцене, пытаясь выиграть что-то на память о временах, проведенных в Магуайрской школе. Я чувствую, как меня бросает в жар. Наверное, так бывает, когда кто-то краснеет или когда случается прилив крови, на который жалуются Хелен и Джерри за картами, обмахивая журналами свои покрасневшие лица.

В зале гробовая тишина. Пусть я вижу не всех, но ощущаю присутствие каждого. У меня стучит в висках, пересыхает в горле. Последние шесть дней сказываются на мне сильнее, чем я мог вообразить, и у меня на глазах наворачиваются слезы, готовые вот-вот скатиться по щекам.

— Мама, — говорю я прямо в микрофон, и мой голос усиливается, достигая каждого уха в зале, звуча гораздо громче, чем нужно. У меня дрожит подбородок, сдерживать слезы я больше не могу, перед глазами плывет. Я слышу, как кто-то фыркает, хихикает, перешептывается. Взгляд на вещи полностью меняется, и я чувствую, что победа была бы незаслуженной. И прежде чем проиграть у всех на глазах, я решаю положить всему конец.

— Де… Декомпозиция. Д-Е-К-О-М-П…И-З-И-Ц-И-Я.