Моральная максима, принадлежность которой Гераклиту и связь с общими мыслями его книги сомнительна. Вместе с тем это была бы хорошая черта характера Гераклита, который предпочел в историю войти мизантропом, но не показаться смешным своим современникам.
131
Мы постарались сохранить фонетическую игру оригинала, где преуспеяние – προκοπή (откуда имя Прокоп), а препятствие, прерывание – ἐγκοπή, того же корня. Можно было бы перевести как «Надменность – агрессия против прогресса». Опять же, скорее всего, моральная максима кого-то из подражателей Гераклита. Маковельский перевел: «Самомнение есть попятный шаг в движении вперед», а Г. Церетели, которого он цитирует: «Ложная уверенность в успехах – остановка последних» (Д 313).
132
Подлинность цитаты и возможное место ее в книге неясны. Но очевидно, что к богам относятся и герои. Гераклит опять критикует традиционную религию, требующую почитать богов и героев, а не подражать им. Такое почитание – рабское отношение, а подражание – знамя свободного человека.
133
То есть злодеи завидуют хорошим людям не потому, что они хороши или успешны, но потому, что они носители истины, потому, что показывают, как на самом деле надо жить – и этот урок злодеи не выносят.
134
Образование (παιδεία,
Скорее всего, Гераклит имел в виду, что как солнце показывает пример не-преступания своей меры, так и образование учит всегда знать себя, свою меру и не совершать опрометчивых поступков.
135
Добрая слава, или репутация, для Гераклита должна включать в себя умение быть всегда правильным. Здесь он противопоставляет нравственную репутацию упрощенному пониманию репутации как приобретенной отдельными поступками или успехами. Этот путь – кратчайший, так как не всякий, даже хороший, поступок приводит к хорошей репутации, поэтому путь поступков оказывается длиннее, чем путь нравственной твердости.
136
Эти слова отвечают и гераклитовой проповеди доблести и героизма, и его представлению о душе – внезапная гибель сохраняет состав души, каким он был на момент подвига, пламенность, а не влажность души; и такая душа, бесспорно, чище, чем та, к которой примешались вызывающие влагу болезни. Лебедев (Л 413) указывает на фольклорные истоки понимания болезни как нечистоты.
137
Гераклит понимает судьбу как что-то вроде формализации всеобщих законов, тем самым указывая, что, даже рассматривая внешнюю сторону вещей, явления, мы можем увидеть, что они относятся к действию законов природы, а не случайны. Это была довольно радикальная мысль для его современников, которые могли считать власть судьбы сколь угодно обширной (терминологические вопросы мы сейчас не рассматриваем), но хотя бы какие-то явления в обыденном мире считали случайными, что обычно для любого мировидения, в котором есть низшая мифология, разные низшие существа, которые могут вмешаться в общий ход мировых процессов именно здесь и сейчас.
138
Оборванная цитата, открывающая анонимную элегию. Жизнь здесь понимается как образ жизни, и поэтому речь не столько про избрание профессии, сколько про различие образов жизни людей, каждый из которых, согласно элегику, грозит разными бедами, и отличие этих образов от образа жизни философа. Та же мысль, что и в элегии, проводится, например, в первой оде первой книги Горация, где перечисляются образы жизни людей (спортивные гадания, т. е. общественная жизнь, торговля, война и т. д.) и им противопоставляется отрешенный образ жизни поэта.
Хендрик Тербрюгген. Гераклит Эфесский. 1628
Рафаэль Санти. Афинская школа (фрагмент), 1510-1511