О природе вещей

Если б они ради нас предприняли что-нибудь делать?

Новость какая могла бы, столь долго дотоль безмятежных,

Их соблазнить и склонить к изменению прежней их жизни?

170 Новшествам рады лишь те, кому, очевидно, несносен

Старый порядок вещей. У кого ж не случалось печали

В прежнее время, и кто свой век проводил беззаботно,

Что у того разожжет стремление к новым порядкам?

Или, быть может, их жизнь влачилась в тоске и во мраке,

Прежде чем занялась заря зарождения мира?

Да и для нас что дурного, коль мы не родились бы вовсе?

Всякий рожденный на свет непременно в живых оставаться

Хочет, пока привлекают его наслаждений утехи,

Но для того, кто любви никогда не отведывал к жизни

180 И не причислен к живым, — что плохого совсем не родиться?

Дальше: откуда взялся у богов образец мирозданья,

Да и само представленье о людях запало впервые,

Чтобы сознанье того, что желательно сделать, явилось?

Как же узнали они и о силе частиц изначальных

И о возможностях их в сочетаниях между собою,

Если природа сама не давала примера творенья?[135]

Ибо начала вещей во множестве, многоразлично

От бесконечных времен постоянным толчкам подвергаясь,

Тяжестью также своей гнетомые, носятся вечно,

190 Всячески между собой сочетаясь и всё испытуя,

Что только могут они породить из своих столкновений.

И удивляться нельзя, что они в положенья такие

Между собою пришли и в такое движенье, которым

Держится нынешний мир в постоянном своем обновленьи.

Если бы даже совсем оставались мне неизвестны

Первоначала вещей, и тогда по небесным явленьям,

Как и по многим другим, я дерзнул бы считать достоверным,

Что не для нас и отнюдь не божественной создана волей

Эта природа вещей: столь много в ней всяких пороков.

200 Прежде всего, из того, что объято громадою неба,

Часть захватили себе иль чащи лесные и горы,

Полные диких зверей, иль болота и голые скалы,

Или моря, широко разделившие страны земные.

Около двух остальных частей или зной раскаленный,

Или же вечный мороз отнимают у смертного рода.

Что ж остается под пашню, то силой природа своею

Всё бы покрыла бурьяном, когда б не противились люди,

Жизнь защищая свою, привыкнув над крепкой мотыгой

Тяжко вздыхать и поля бороздить нагнетаемым плугом,

210 Если ж, ворочая в них сошником плодородные глыбы

И разрыхляя земельный покров, не пробудим их к жизни,

Самостоятельно в воздух прозрачный ничто не пробьется,

Всё ж зачастую и то, что трудом добывается тяжким,

Даже когда на полях зеленеть и цвести начинает, —

Иль непомерно палит раскаленное солнце с эфира,

Или же вдруг истребляют дожди, или иней холодный,

Или же ветры гнетут, поднимаясь неистовым вихрем.

Кроме того, почему враждебное роду людскому

Племя ужасных зверей природа на суше и в море

220 Кормит, плодит? Почему с переменой погоды болезни

Губят людей? И зачем преждевременно смерть настигает?

Вот и младенец: он, точно моряк, что жестокой волною

Выброшен, так и лежит на земле нагой, бессловесный,

В жизни совсем беспомощный, лишь только из матери чрева

В тяжких потугах на свет его породила природа;

Плач заунывный его раздается кругом, и понятно:

Много ему предстоит испытать злоключений при жизни.[136]

Скот, между тем, вырастает и крупный, и мелкий и звери;

Ни в погремушках нужды у них нет, ни в том, чтобы в детстве

230 Лепетом ломаным их утешала кормилица нежно;

Да и одежды им разной по времени года не надо;

Нет, наконец, им нужды ни в оружьи, ни в стенах высоких,

Чтобы свое охранять достоянье: им всем в изобильи

Всё производит земля и природа готовит искусно.[137]

[Мир возник и он погибнет: Стихи 235-415]

Прежде всего, если тело земли и текучая влага,

Легкое ветра дыханье, а также и жар раскаленный, —

Что составляет, мы видим, всю эту вещей совокупность,

Всё состоит целиком из рожденного смертного тела,

То почитаться должна таковой же и мира природа,

240 Ибо, коль мы о частях или членах чего-нибудь знаем,

Что и начала имели тела их и формы их смертны,

Мы заключаем тогда, что и в целом предмет этот смертен,

Как и рожден вместе с тем. И если огромные мира

Члены и части, — я вижу, — погибнув, опять возникают,

Ясно, что было когда-то начальное некое время

И для небес и земли и что им предстоит разрушенье.

Ты не подумай, что я поспешил со своим заключеньем,

Если сказал, что земля или пламя подвержены смерти,

Ежели счел несомненным, что гибнут и влага и воздух,

250 Иль утверждал, что родится всё это и вновь вырастает,

Почва, во-первых, когда накаляет ее непрерывно

В части какой-нибудь солнце, когда ее топчут ногами,

То выдыхает она туманные легкие тучи

Пыли, которую мощный разносит по воздуху ветер.

Частью же комья земли растворяются силою ливней,

И берега разъедают и точат бегущие реки.

Но, в свою очередь, то, что дает приращенье другому,

Восстановляются вновь. И когда появляются вещи

Из всетворящей земли и она же им служит могилой,

260 То, очевидно, земля убывает и вновь вырастает.

Дальше, о том, что всегда источники, реки и море

Новою влагой полны и что воды текут постоянно,

Нет нужды говорить: потоков великих стремленье

Это являет везде; но вода постепенно уходит,

Так, что в целом и нет никакого избытка во влаге.