О природе вещей

И исчезают, как шерсть, коль в огонь ее тянутся нити.

Вот почему так легко земля и лишается света,

И наполняется им, и смывает все чёрные тени.

[Обманы зрения не мешают надёжности чувств: Стихи 379-52]

Не допускаем при том мы, чтобы глаз хоть слегка ошибался,

380 Ибо увидеть, где свет, а где тени легли, — это дело

Нашего глаза; но тот же ли свет здесь сияет иль новый,

Та же иль новая тень переходит с места на место,

Иль происходит здесь то, о чём только что мы говорили, —

Этот вопрос разрешить единственно разум обязан;

Глаз же природу вещей познавать совершенно не может,

А потому не вини его в том, в чем повинен лишь разум.

Кажется нам, что корабль, на котором плывём мы, недвижен,

Тот же, который стоит причаленный, — мимо проходит;

Кажется, будто к корме убегают холмы и долины,

390 Мимо которых идёт наш корабль, паруса распустивши.

Звёзды кажутся нам укреплёнными в сводах эфирных,

Но тем не менее все они движутся без перерыва,

Так как восходят и вновь к отдалённому мчатся закату,

Путь совершив в небесах и пройдя их сверкающим телом.

Кажется нам, что и солнце с луной остаются на месте,

Стоя спокойно, хотя и несутся они в самом деле.

Горы, которые ввысь из морской поднялися пучины,

Между которых проход кораблям остаётся обширный,

Издали всё-таки нам представляются островом целым.

400 Даже тогда, как уже перестали ребята кружиться,

Всё ещё кажется им, что вертится атрий и ходит

Вся колоннада кругом; и едва они могут поверить,

Что не грозят задавить их, обрушившись, стены и крыша.

И над холмами когда поднимать начинает природа

Красную зóрю, в лучах переливных горящую ярко,

Кажется, будто холмы, над которыми солнце восходит,

Прямо вплотную огнём раскалённым оно заливает.

Тысячи две лишь полётов стрелы отделяет нередко

Все эти горы от нас иль пятьсот перелётов копейных,

А на пространстве от них и до солнца раскинулись глади

410 Моря огромных равнин, под безбрежным простёртых эфиром,

Многие тысячи стран в промежутке находятся этом,

Где и различный народ обитает и всякие звери.

В луже стоячей воды, глубиною не более пальца,

Что меж камней мостовой соберётся на улицах наших,

Видно такую же глубь необъятную нам под землёю,

Как от земли до небес, распростёртую бездной открытой;

Нам представляется тут, что и тучи мы видим и небо,

И в изумленьи глядим на небесные звёзды под землю.

420 И, наконец, если конь заупрямится борзый под нами

Посередине реки и мы взглянем на быстрые воды,

Будет казаться тогда, что влечётся стремительной силой

Тело коня поперек и уносится против теченья;

И, обращая глаза на любые предметы, увидим,

Будто бы мчатся они и плывут точно так же в потоке.

Портик, который в конец из конца равномерно построен,

На протяжении всём утверждённый на равных колоннах,

Кажется всё-таки нам, если вдоль сквозь него мы посмотрим,

Мало-помалу к концу сходящимся конусом узким,

430 Кровлю сближая с землёй и правую сторону — с левой,

Вплоть до того, пока весь не сольётся в туманной вершине.

А морякам на морях представляется, будто бы солнце

Утром восходит из волн и в волнах, заходя, потухает,

Ибо они ничего, кроме моря и неба, не видят;

Но не подумай смотри, что всегда посрамляются чувства.

Кажется в гавани тем, кто не знает морей, что хромают

Все корабли на воде и стоят с перебитой кормою,

Ибо у вёсел та часть, что из волн выдаётся солёных,

Прямо идёт, и пряма у рулей их надводная доля;

440 Всё же, что в воду ушло, представляется нам преломлённым,

Загнутым будто назад и как будто изогнутым кверху,

Так что на самой почти поверхности плавает водной.

Иль, когда ветры начнут по небу ночною порою

Редкие тучи нести, то нам кажется, будто навстречу

Светлые звёзды скользят и поверх облаков убегают,

Идя совсем не туда, куда мчатся они в самом деле.

Если же как-нибудь мы, случайно подпершись рукою,

Снизу надавим на глаз, то покажутся нам почему-то

Будто двойными тогда все предметы, какие мы видим:

450 Станет двоиться в глазах и светильника яркое пламя,

Станет двоиться и вся по дому стоящая утварь,

Так же, как лица людей и тела их начнут раздвояться.

И, наконец, когда сон дремотою сладкою свяжет

Члены, и тело лежит, безмятежным объято покоем,

Всё-таки кажется нам, что мы бодрствуем будто, и члены

Движутся наши тогда, и в тумане ночном непроглядном

Будто сияние дня и блестящее солнце мы видим;

И, находясь взаперти, мы по морю, и рекам, и горам

В страны иные идём, и поля мы пешком переходим;

460 Слышим мы звук голосов в суровом безмолвии ночи

И произносим слова, сохраняя, однако, молчанье.

Видим мы много ещё в этом роде чудесных явлений,

Словно желающих в нас подорвать всё доверие к чувствам,

Но понапрасну: ведь тут большей частью ведут к заблужденью

Нас измышленья ума, привносимые нами самими,

Видимым то заставляя считать, что чувствам не видно.

Ибо труднее всего отделить от вещей очевидных

Недостоверную вещь, привносимую умственно нами.

Если же думает кто, что немыслимо знанье, не знает,

470 Может ли это он знать, коль своё утверждает незнанье.

И с утверждающим так заводить не желаю я спора,

Ибо он голову там помещает, где ноги должны быть.

Но тем не менее я, допуская, что знает он это,