О проблемах языка и мышления

Вызывающая смелость, с которой он заносит руку над экономическим «святое святых», остроумные парадоксы, с которыми он высмеивает пошлый буржуазный здравый смысл, уничтожающая критика, горькая ирония, проглядывающее то тут, то там глубокое и искреннее чувство возмущения против позорных сторон существующего порядка вещей, революционный дух – все это электризовало читателей книги «Что такое собственность» и дало сильный толчок их мысли при первом ее появлении в свет. В строго научной истории политической экономии последняя едва заслуживала бы упоминания. Но такого рода сенсационные произведения играют такую же роль в истории науки, как и в истории изящной литературы…

В «Философии Нищеты» в противоположность «Что такое собственность» все недостатки прудоновской манеры изложения обнаруживаются в очень неблагоприятном свете. Стиль часто становится таким, какой французы называют ampoulé [надутый]. Претенциозная «спекулятивная» галиматья, выдаваемая за немецкую философию, выступает на сцену повсюду, где ему нехватает галльской остроты ума. У читателя так и жужжит в ушах этот тон паяца и фанфарона, это самохвальство, скучная болтовня и вечное бахвальство своей мнимой наукой. Искренний пыл, пронизывающий его первую работу, систематически заменяется здесь в некоторых местах декламацией и искусственным подогреванием тона. Прибавим к этому неуклюжий и неприятный педантизм самоучки, который приобрел эрудицию бывшего рабочего, потерявшего врожденную гордость сознания независимости и оригинальности своего мышления и полагающего в качестве новичка в науке, что он должен чваниться тем, чего у него совсем нет.

►(К. Маркс. Швейцеру 24/I 1865 г. – К. Маркс и Ф. Энгельс. Письма, 28 и 33. Изд. 4-е // 16, 25 и 28 – 29.)

366

«Диалектический материализм – правильно понятый, разумеется, – повсюду вносит свежую струю теоретико-познавательного критицизма, будучи чужд всякого догматизма» {не к чему «чужие» слова употреблять.}

NB. Верные истины изложены в дьявольски-вычурном abstrus виде.

Отчего Энгельс не писал таким тарабарским языком?

►(В.И. Ленин. – Ленинск. сборн., XII, 354 – 355 // 29, 526.)

367

(δ) Максимум марксизма = максимум популярности и простоты («Umschlag»).

(δ) Партия прол[етариа]та и полупр[олетариа]та = п[арт]ия [неимущих] рабочих и беднейших кр[естья]н…

(δ) Максимум марксизма = (Umschlag) макс[и]м[у]м популярности беднейшие кр[естья]не.

►(В.И. Ленин. – Ленинск. сборн., IV, 291 // 32, 442.)

368

К народу надо подходить без латинских слов, просто, понятно.

►(В.И. Ленин. Речь на совещании большевиков. – Соч., XX, 79 // 31, 107.)

369

А наши оппоненты, новоискровцы, делают из этих же посылок то заключение, что не следует договаривать до конца демократических выводов, что можно среди практических лозунгов и не выставлять республики, что позволительно не пропагандировать идеи о необходимости временного революционного правительства, что решительной победой можно назвать и решение о созыве учредительного собрания, что задачу борьбы с контрреволюцией можно не выдвигать, как нашу активную задачу, а потопить ее в туманной (и неправильно формулированной, как мы сейчас увидим) ссылке на «процесс взаимной борьбы». Это не язык политических деятелей, это язык каких-то архивных заседателей!

►(В.И. Ленин. Две тактики социал-демократии в демократической революции. – Соч., VIII, 50 // 11, 28.)

370

Восстание – очень большое слово. Призыв к восстанию – крайне серьезный призыв. Чем сложнее становится общественный строй, чем выше организация государственной власти, чем совершеннее военная техника, тем непозволительнее легкомысленное выставление такого лозунга. И мы не раз говорили, что революционные социал-демократы издавна подготовляли выставление его, но выставили, как прямой призыв, лишь тогда, когда не могло быть никаких колебаний насчет серьезности, ширины и глубины революционного движения, никаких колебаний насчет того, что дело подходит к развязке в настоящем смысле слова. С большими словами надо обращаться осмотрительно. Трудности превращения их в большие дела громадны. Но именно поэтому непростительно было бы отделываться от этих трудностей фразой, отмахиваться от серьезных задач маниловскими выдумками, надевать на глаза шоры сладеньких вымыслов о якобы «естественных переходах» к этим трудным задачам.