О проблемах языка и мышления

Итак, бессильные в настоящем, излишние в будущем – таковы «учреждения» культурно-национальной автономии, такова национальная автономия.

Но она становится уже вредной, когда ее навязывают «нации», существование и будущность которой подлежат сомнению. В таких случаях сторонникам национальной автономии приходится охранять и консервировать все особенности «нации», не только полезные, но и вредные, лишь бы «спасти» нацию от ассимиляции, лишь бы «уберечь» ее.

На этот опасный путь неминуемо должен был вступить Бунд.

И он действительно вступил. Мы имеем в виду известные постановления последних конференций Бунда о «субботе», «жаргоне» и проч. …

Социал-демократия добивается права родного языка для всех наций, но Бунд этим не удовлетворяется, – он требует, чтобы «с особенной настойчивостью» отстаивали «права еврейского языка» (курсив наш И.С.)[36], причем сам Бунд, при выборах в IV Думу, отдает «предпочтение тому из них (т.е. выборщиков), которые обязуются отстаивать права еврейского языка»[37].

Не общее право родного языка, а отдельное право еврейского языка, жаргона! Пусть рабочие отдельных национальностей борются прежде всего за свои языки: евреи за еврейский, грузины за грузинский и пр., – борьба за общее право всей нации – вещь второстепенная. Вы можете не признавать права родного языка всех наций угнетенных национальностей, но если вы признали право жаргона, то так и знайте: Бунд будет голосовать за вас, Бунд «предпочтет» вас.

►(И.В. Сталин. Марксизм и национальный вопрос, 50 – 51. – Сборн. статей 1920 г. // 2, 340 – 341.)

288

Итак, ни «логический разбор» автономии, ни исторические справки решительно не могут дать ни тени «принципиального» обоснования бундовской обособленности. Зато несомненно принципиальный характер имеет третий аргумент Бунда, который состоит в апелляции к идее еврейской нации. К сожалению, только эта сионистская идея – совершенно ложная и реакционная по своей сущности. «Евреи перестали существовать как нация, немыслимая без определенной территории», – говорит один из самых выдающихся марксистских теоретиков, Карл Каутский (см. № 42 «Искры» и отдельный оттиск из него: «Кишиневская резня и еврейский вопрос», стр. 3). И недавно, рассматривая вопрос о национальностях в Австрии, тот же писатель, пытаясь дать научное определение понятию национальности, устанавливает два основных признака этого понятия: язык и территорию («Die Neue Zeit», 1903, № 2). Слово в слово то же самое пишет один французский еврей, радикал Альфред Накэ, полемизируя с антисемитами и сионистами. «Если Бернару Лязару, – говорит он про известного сиониста, – угодно считать себя гражданином особого народа, это его дело; но я заявляю, что хотя я и родился евреем… я не признаю еврейской национальности… у меня нет другой национальности, кроме французской… Представляют ли из себя евреи особый народ? Хотя в очень давнем прошлом они несомненно были народом, тем не менее я отвечаю на этот вопрос категорическим нет. Понятие народа предполагает известные условия, которых в данном случае нет на лицо. Народ должен иметь территорию, на которой бы он развивался, а затем в наше по крайней мере время, покуда мировая конфедерация не расширила еще этого базиса, народ должен иметь общий язык. У евреев нет уже ни территории, ни общего языка… Бернар Лязар, наверное, как и я, не знал ни слова по-еврейски и ему не легко было бы, если бы сионизм достиг своей цели, столковаться со своими сородичами (congénères) из других частей света» («La petite république», 24 sept. 1903). «Евреи немецкие и французские совсем не похожи на евреев польских и русских. Характерные черты евреев не имеют ничего такого, что носило бы на себе отпечаток (empreinte) национальности. Если бы позволительно было вместе с Дрюмоном признать евреев нацией, то это была бы искусственная нация. Современный еврей есть продукт противоестественного подбора, которому его предки подвергались в течение почти 18 столетий». Бундовцам остается только разве разработать идею особой национальности русских евреев, языком которой является жаргон, а территорией – черта оседлости.