О происхождении времени. Последняя теория Стивена Хокинга

Это было последней заграничной поездкой Стивена, и она стала нелегким испытанием. Врачи больше не разрешали ему летать на реактивных самолетах приятелей. Пришлось пользоваться чем-то вроде специально оборудованного воздушного реанимационного отделения, и не просто какого-то, а подготовленного специальной швейцарской службой. Это стоило дорого, и так как Папская Академия таких расходов позволить себе не могла, нам пришлось искать способы оплатить полет из средств наших исследовательских грантов, которых обычно хватало только на экономический класс. Когда врачи отказались санкционировать и этот вариант, Стивен сообщил им, что запланирована его встреча с папой Франциском. Кончилось тем, что они не захотели портить отношения с высшими силами (хотя, имея дело со Стивеном, можно было заподозрить все что угодно), и Стивен смог вылететь в Рим.

Так и случилось, что спустя тридцать пять лет после своего первого выступления в Ватикане Стивен снова оказался в зале Папской Академии, позади базилики Св. Петра. И он рассказал о дуальном описании космоса, о совершенно новом и глубоко контринтуитивном взгляде на реальность, взгляде, согласно которому расширение пространства – да и само время – предстает открыто возникающим у нас на глазах явлением, сотканным из мириад квантовых нитей, которые образуют вневременной мир, лежащий на поверхности с более низким числом измерений. В конце концов, Вселенная может иметь границу[202].

За несколько недель до его кончины я навестил Стивена. Он уже почти не мог двигаться, но был окружен лучшим возможным уходом. Он знал, что скоро умрет. В его кабинете на Вордсворт Гроув мы в последний раз поговорили.

«Я никогда не был поклонником идеи мультивселенной, – с трудом составлял он фразу. Как будто я раньше об этом не знал… – Пора писать новую книгу… включить туда голографию».

Это были его последние сказанные мне слова. Последняя задача для обдумывания дома.

Думаю, Стивен чувствовал: новое голографическое видение Вселенной в конечном счете сделает наш нисходящий – «сверху вниз» – подход к космологии очевидным для всех. И однажды мы удивимся тому, как можно было так долго его не замечать.

Валил снег, будто природа хотела укрыть Стивена потеплее перед его последним путешествием. Возвращаясь пешком по знакомым улицам Кембриджа в колледж, в старое здание DAMTP, я думал о нашем странствии. В наших поисках конечных оснований реальности какая-то любопытная петля взаимосвязей привела нас обратно, к нашим собственным наблюдениям. Я вспомнил знаменитые слова Карла Сагана: «Мы – способ, которым Вселенная познает себя». А мне кажется, что в квантовой Вселенной – в нашей Вселенной – мы постепенно познаем сами себя. Нисходящая космология, в ее голографической форме или нет, основана на наших взаимоотношениях со Вселенной. В ней есть неуловимый человеческий аспект. И во многих ситуациях у меня появляется сильное ощущение, что, переключаясь в своем видении космоса с «точки зрения Бога» на «точку зрения червя», я будто снова оказываюсь дома у Стивена Хокинга.

Рис. 58. За работой над нашей окончательной теорией с Джимом Хартлом в Кукс Бранч, Техас.

Глава 8 Дома во Вселенной

Ткань существования сплетает себя в целое.

Чарльз Айвз

В 1963 году Ханна Арендт приняла участие в конкурсе эссе, который состоялся в рамках симпозиума по космосу, организованного издателями ежегодника Great Ideas Today. Это было вскоре после первых полетов человека в космос; в это же время NASA планировало запуск лунной миссии «Аполлон-11». Перед Арендт был поставлен вопрос: увеличило или уменьшило значение человека покорение им космоса? Ответ был вроде как очевидным – конечно же да, значение человека выросло. Арендт, однако, не спешила присоединиться к этому мнению.

В своем эссе «Покорение космоса и статус человека» она размышляет, как наука и техника преобразуют представление о том, что значит быть человеком[203]. В центре ее концепции гуманизма лежит идея свободы. Свобода действовать и быть значимым, говорит она, и есть то, что позволяет нам быть людьми[204]. И Арендт переходит к раздумьям о том, оказывается ли свобода человека под угрозой, когда мы настойчиво ищем способы преобразования мира и управления им – начиная с нашей физической окружающей среды и мира живых организмов и заканчивая природой разума.