О прошлом и быль и небыль

Желтый с клёнов снег валится,
Бродит вечер, смеясь надо мной.
Не веря в Бога, суждено молиться
Тебе единственной, одной.
Я тебя потерял в золотистых кронах,
А другую найти не смог.
Не станет святой иконой
Нарисованный на продажу Бог.
Ищу душе своей покой,
Но в ней лишь боль того проклятья,
И Южный Крест над головой
Висит, как вечное распятье.
Зари последний луч погас,
Не видно тень тропы заветной.
Я, может быть, обидел вас
Своей любовью безответной.
Туман прилёг, седой волчище,
Глотая звёзды наугад,
Октябрь, понурясь, в роще ищет
В ночи пропавший листопад.

«Придёт и мой последний день…»

Придёт и мой последний день.
Что я пойму и что увижу?
И смерть не оставляет тень,
Чтобы тихонько подойти поближе.

Дни небрежно судьба срезает,

Путь недолог по свету остался.
Не боюсь я тебя, косая,
Я всю жизнь тебя не боялся.

Рассвет зарю целует чуть дыша,

Ты в нём похоронила слово «милый»,
И вечно вечная душа
Поёт и плачет над могилой.

С Покрова уже солнце не сушит,

Неделями в лужах вода,
Только память изменой душит
Неразлюбившего меня.

«Сегодня кончится весна…»

Сегодня кончится весна,
И я иду прощаться с маем.
Белее снега береста,
И соловьи луну качают.
Цветами пахнет теплый ветер,
Светло-зелёная листва,
И вновь бы ту девчонку встретить,
Вновь прошептать ей те слова.
А ночь стирает пыль со звёзд,
Закат в росу лучи роняет,
Лишь время никого не ждёт
И никому не изменяет.
Своей кончине буду рад,
Мне только бы в тот миг услышать,
Как плачет лепестками сад
И бродит дождь по нашей крыше.

«Из Ленинграда прибыл эшелон…»

Из Ленинграда прибыл эшелон.
Одно лишь слово знали мы – блокада.
А из вагона под железный звон:
«Не надо, мама, умирать, не надо!»
И пусть опасно под военным летом,
Пусть ночь, перрон набит битком,
Вот, обгоняя старушонку с хлебом,
Бежит солдат с походным котелком.
Вошёл в вагон, краюху в полбуханки
На ящики спокойно положил.
Как тихо… шорох и зачем-то санки…
Здесь кто-то жив? Или, быть может, жил?
Пальто накинуто на тоненький скелет,
В руках не удержать с водою чашку.
Кто это – девочка? Но сколько же ей лет?
Кусочек хлеба прячет под рубашку.
Сидит солдат, лишь вздох, не шевельнулся,
Как будто ветер ледяной подул:
«Да ешь ты, ешь!» – сказал и отвернулся,
И крошки на пол, как слезу, смахнул.
И вдруг клубочком с рук его слетела.
«Куда, малышка? Кто их разберёт?»
Девчонка на коленках на полу сидела,
Руками крошки собирая в рот.
Сёмга, рыбка, икра на обед,
Коньячок – не сто грамм наркомовских.
Я со злостью твержу, как Христа завет:
«Богачи, помогайте детдомовским!»

«Садится солнце между туч…»