О психоанализе

Что касается анализа, то, возможно, в большинстве случаев переноса на аналитика и зависимости от него достаточно для достижения явного терапевтического эффекта. Разумеется, это справедливо при условии, что аналитик является доминирующей личностью и во всех отношениях способен ответственно руководить своими пациентами и быть «отцом своему народу». Однако современный, умственно развитый человек стремится, сознательно или бессознательно, к самоуправлению и самостоятельному решению нравственных вопросов. Он жаждет взять штурвал в свои руки; слишком уж долго его корабль вели другие. Он хочет понимать; другими словами, он хочет быть взрослым. Быть руководимым гораздо легче, но сегодня это уже не прельщает образованных людей, ибо они чувствуют, что дух времени требует от них моральной автономии. Психоанализ должен считаться с этим требованием и, следовательно, пресекать всякое стремление пациента к постоянному руководству и наставлению. Аналитик прекрасно осведомлен о своих недостатках, а потому едва ли годится на роль отца и наставника. Его высшая цель должна состоять в том, чтобы сделать своих пациентов независимыми личностями и освободить их от бессознательной привязки к инфантильным ограничениям. Посему перед аналитиком, в отличие от священника, стоит задача проанализировать перенос. Благодаря анализу бессознательная – а иногда и сознательная – связь с аналитиком прерывается, и пациент обретает самостоятельность. Такова, по крайней мере, цель лечения[60].

Перенос вносит всевозможные трудности в отношения между аналитиком и пациентом, ибо, как мы видели, аналитик всегда в той или иной степени ассимилируется с семьей. Первая часть анализа, обнаружение комплексов, протекает достаточно легко: каждый рад освободиться от бремени своих мучительных тайн. Кроме того, больной испытывает особое удовлетворение от того, что наконец-то нашелся человек, готовый внимательно выслушать все то, чему до сих пор никто не придавал значения. Для пациента необычайно приятно чувствовать, что его понимают, что врач полон решимости любой ценой разобраться в проблеме. Есть пациенты, у которых для этого имеется даже специальный «тест», особый вопрос, в который должен вникнуть аналитик; если он не может или не хочет этого делать, значит, он никуда не годится. Быть понятым – особенно сладостное чувство для всех тех одиноких душ, которые ненасытны в своих требованиях «понимания».

Для таких покладистых пациентов начало анализа, как правило, не представляет трудностей. Поскольку на этом этапе добиться терапевтических эффектов сравнительно легко, они могут внушить новичку ложный оптимизм и аналитическую поверхностность, совершенно несоразмерные серьезности и специфической сложности стоящей перед ним задачи. Ни один врач, который трубит о терапевтических успехах, не заслуживает большего презрения, чем психоаналитик, ибо кому как не ему знать, что в конечном счете эффект терапии главным образом зависит от сотрудничества со стороны природы и самого пациента. Психоаналитик может по праву гордиться своим возросшим пониманием сущности и структуры невроза – пониманием, которое значительно превосходит все предыдущие познания в этой области. Однако существующую на сегодняшний день психоаналитическую литературу нельзя не упрекнуть в том, что иногда она выставляет психоанализ в ложном свете. Некоторые публикации создают у непосвященного читателя впечатление, будто психоанализ – это более или менее ловкий прием, дающий ошеломляющие результаты.

За эти терапевтические иллюзии ответственна первая стадия анализа, в ходе которой мы пытаемся понять и таким образом часто облегчаем чувства пациента. Улучшения, которые могут наступить в это время, разумеется, не являются результатами лечения; как правило, это лишь временное облегчение, которое содействует процессу переноса. После того как первоначальное сопротивление переносу преодолено, невротик оказывается в идеальной для себя ситуации. Ему самому не нужно прилагать никаких усилий, и все же некто торопится ему навстречу – некто, кто проявляет непривычное и своеобразное желание понять, внимательно слушает, не выказывая скуки, не позволяет себе идти на поводу у эмоций, хотя больной порой делает все возможное, чтобы рассердить его своим своенравием и детским упрямством. Этого терпения достаточно, чтобы растопить сильнейшие сопротивления, так что пациент без колебаний ставит аналитика в один ряд с семейными богами, то есть ассимилирует его в инфантильную среду.