О психологии западных и восточных религий

66 Можно предположить, что человеческая личность состоит из двух частей: во-первых, это сознание и все то, что оно охватывает; во-вторых, это бесконечно обширный хинтерленд бессознательной психики[56]. Что касается первой части, ее возможно более или менее четко определить и очертить, но когда мы говорим о цельной человеческой личности, необходимо признать ее неподверженность полному описанию или определению. Иными словами, обязательно найдется некая беспредельная и не поддающаяся определению часть каждой личности, поскольку личность включает в себя сознательную и наблюдаемую часть, однако не включает ряд факторов, существование которых мы вынуждены при этом предполагать, чтобы давать разумное объяснение наблюдаемым случаям. Эти-то неизвестные факторы и образуют то, что мы называем бессознательной частью личности.

67 О содержании этих факторов у нас нет ни малейшего представления, потому что для наблюдения доступны только последствия их воздействия. Мы можем предполагать, что им свойственна психическая природа, сопоставимая с природой содержаний сознания, но полной уверенности здесь быть не может. А едва мы воображаем такое сходство, уже трудно удержаться от следующего шага в развитии идеи. Раз содержания психического осознаваемы и воспринимаются лишь при ассоциации с эго, значит, явление голоса «свыше», наделенного выраженным личностным характером, также может быть обусловлено неким центром – таким, который не тождественен нашему сознательному эго. Подобные рассуждения допустимы, если признать эго подчиненным – или включенным – в сверхсамость, то есть в центр обобщенной, беспредельной и неопределимой психической личности[57].

68 Я не стремлюсь использовать философские доводы, развлекающие публику своей сложностью и непонятностью. Кому-то мои доказательства могут показаться чрезмерно глубокомысленными, зато они, по крайней мере, представляют собой честную попытку осмыслить наблюдаемые факты. Проще говоря, можно сказать следующее: поскольку мы не обладаем всеведением, практически любой опыт, факт или объект содержит в себе нечто неизвестное. Посему, если рассуждать о всеобщности опыта, само слово «всеобщность» может применяться лишь к сознательной части этого опыта. А так как мы не в состоянии допустить, что наш опыт охватывает всю цельность объекта, то очевидно, что абсолютная всеобщность должна по необходимости включать в себя и ту часть, которая не подверглась переживанию и осознанию. Сказанное верно, как я уже отмечал, относительно всякого опыта, в том числе психического, где абсолютная всеобщность охватывает больше пространства, нежели только сознание. Иными словами, психика не является исключением из общего правила, по которому мироздание познаваемо ровно в той степени, в какой это позволяет наша психическая организация.

69 Мои психологические исследования вновь и вновь показывают, что определенные содержания психического исходят от чего-то, более глубинного и полного, чем сознание. Это нечто нередко обладает «высшими» прозрениями и знаниями, нередко производит анализ более высокого порядка, чем под силу выполнить сознанию. У нас имеется для таких явлений подходящее слово – интуиция. Употребляя это слово, большинство людей испытывают приятное ощущение, как будто они сумели что-то себе объяснить. При этом упускается из вида тот факт, что нельзя осуществлять интуицию; наоборот, она всегда приходит к человеку, которого посещают предчувствия. Интуиция случается сама по себе, а человек просто ее улавливает, если он достаточно сметлив и ловок.

70 Потому-то голос «свыше» во сне со священным домом я объясняю как творение более цельной и совершенной личности, частью которой является сознательное «Я» сновидца. Я утверждаю, что именно здесь кроется причина того, что голос выказывает такую проницательность и ясность мысли, превосходящие фактическое сознание сновидца. Это превосходство и есть причина безусловного верховенства, ощущаемого за голосом во сне.