О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал

Тем временем волк продолжал скрестись, он порыкивал, сопел, руки у Серёги дергались, отдавая во всём теле болью. Когда он уже решил, что волк отгрыз ему руки по самые локти, а боли не чувствует, потому что затекли, путы ослабли. Волк дёрнул в последний раз, руки как плети повисли вдоль тела.

— Вот те раз! — воскликнул Серёга с удивлением. А сзади снова началось дёргание, сопение и порыкивание. Теперь Серёга понял, что делал волк, он перекусывал путы. Сначала он перекусил нижние, что держали ноги, а потом приступил к тем ремням, что удерживали тело. Дёргание прекратилось, кожаная полоска упала, а вслед за ней упал и Серёга. Тело как бревно, не слушалось. Боль теперь стегала ещё сильнее. Больше всего досталось руками. Пережатые ремнями сосуды нехотя пропускали кровь, кисти распухли. Хотелось просто свернуться калачиком и тихо умереть. Любое движение причиняло боль.

Огромный волк подошёл ближе, обнюхал, тыкаясь носом. Потом ухватил зубами за шиворот и легко поволок Серёгу с поляны в лес.

Почти друг

Серёга лежал на спине, глядя в тёмное небо, усеянное россыпью звёзд. Он опять потерял сознание, а когда пришёл в себя, то почувствовал, что что-то мокрое прикасалось к левой руке. Словно мокрым валиком водили по кисти. Он скосил глаза, волк, нагнув огромную, как десятилитровая кастрюля, голову, вылизывал руку. Странно, но боли не чувствовал, будто кто-то сделал укол обезболивающего.

Э-э-э… дружище… — Серёга еле выдавил из себя слова. — Смотри… не откуси…

Волк приподнял голову, повернулся, взглянул Серёге в глаза. Жёлтые, словно светящиеся в ночи, глаза, посмотрели с укором. Мол, лежи уж, тебя как щенка вылизывают, а ты о такой хрени!

— Молчу… — Михаличев прикрыл глаза. Он пошевелил пальцами правой руки. Боли не было, только пальцы двигались, словно замёрзшие.

Волк-гигант отошёл от лежащего Серёги на метр и сел на задние лапы. Глаза волка светились мягким золотистым светом, он спокойно смотрел на Серёгу. Михаличев сначала сел, потом встал на колени. Одежда грязная, местами изорвана, запятнана кровью.

— Ну, спасибо тебе, — Серёга кивнул волку, а потом задал вопрос, который вертелся на языке с того самого момента, как волк освободил его от пут. — Ты биот?

Волк наклонил голову немного набок, словно внимательнее присматриваясь к человеку. Будто что-то решая для себя. Затем медленно опустил голову и быстро поднял. Получилось, будто волк кивнул.

— И ты меня не станешь убивать? — даже не спрашивая, а как бы утверждая, сказал Серёга. Волк вновь наклонил набок голову, не отрывая взгляда. — Понятно. Спасибо.

Михаличев встал и, пошатываясь, пошёл к дереву, к которому недавно был привязан. Обошёл, держа в поле зрения волков, что пировали на трупах. Перевернул тело вождя, вытащил из сжатой руки свой нож, пнул напоследок. Бить поверженного всегда приятнее, чем биться. Вернулся к тому месту, где сидел волк-вожак.

— Слушай, раз уж ты такой умный и добрый, может, найдёшь моё копьё? Ещё бы стрелы собрать и лук найти. — Серега, конечно же, шутил, не рассчитывая на большую помощь от волка-биота. Но волк поднял зад, развернулся, и скользнул в темноту леса. Серёга постоял с минуту, прислушиваясь, сел под небольшое деревце.

— Правда что ли за копьём побежал? Может, просто смотался, и всё? Биот, такой же как тот кабан. Тоже, небось, весь железный внутри, хрен убьёшь. Но только этот не нападает, с дерева снял, как человек. Всё понимает, только говорить не может. А может и может, только не хочет. — Серёга говорил тихо, практически шёпотом. — Чёрт! Волк-биот! Волк-робот. Наверное, есть добрые, как этот, а есть злые, как тот кабан. Или их кто-то посылает? Что-то ведь убило же людоедов? Что? Расплющило как козявок. Может кто-то помогает мне? Кто? Те, со станции? Что там Филам про них говорил? Дежурная смена наблюдателей. Может, забавляются, глядя, как я барахтаюсь, сделали ставки на меня и смотрят как скачки. А тут меня подловили, вот и решили, что мне ещё рано в ящик, помогли, волка послали. А потом ещё одного кабанчика пришлют, проверить, как я выкручусь.

Волк подошёл тихо, Серёга услышал его лишь когда тот был в паре метрах. Молча положил к ногам Михаличева копьё, выпустив древко из пасти.

— Ух ты! Ну, ты и молодец! А стрелы соберёшь? — Серёга вскочил, подхватил копьё. Волк отступил на шаг, задрал лобастую голову вверх и взвыл. Тоскливо и протяжно. Михаличев оторопел. Волк взглянул на него и снова взвыл. На его вой отозвались волки с поляны перед жертвенным деревом. Серёге показалось, будто лес ожил. Вожак созывал стаю.

Волк-биот подошёл к замершему Серёге, коснулся его руки лбом, будто прося погладить. Михаличев осторожно протянул руку, погладил по огромной голове, волк отстранился, лизнул руку, и одним скачком, развернувшись практически на месте, растаял в лесу.

— Вот и познакомились, — пробормотал Серёга, глядя в темноту леса. — Такого заиметь в друзья, все кабаны по фигу.