О русской истории и культуре

Tam w'ol pieczony chodzi majec w sobie noze,
Skoro'c sie je's'c zachcialo, kraj sobie, niebo'ze.
Na kamienicach dachy kryte kolaczami,
a ploty miasto chrustu grodza kielbasami.

Co to u nas na debach rodza sie zoledzie,

to tam migdal'ow pelno pod debami wszedzie
Ale kt'oz to tam pomni, co sie tam widzialo,
kiedy bym mial wylicza'c, czasu by nic stalo.

[Literatura, 401–402

]

(Там ходит жареный бык, утыканный ножами;
если захотелось есть — отрезай кусок, бедняга.
Там дома покрыты калачами,
а плетни заплетают не хворостом — колбасами.
У нас на дубах родятся желуди,
А там всюду под дубами полно миндаля.
И кто упомнит все, что там видел!
Коли обо всем рассказывать — никакого времени не хватит.)

Darmostrawski (это имя по–русски можно приблизительно передать как Дармоед) является зрителю в рубище. Контраст между убожеством нищего бродяги и его рассказом о той стране, где он только что побывал, и создает смеховую ситуацию. Этот зрелищный контраст играет роль текстового эквивалента: он заменяет словесную компрометацию, которая обычно оформляется в шутовском маршруте. Однако в иных случаях используются оба способа компрометации — словесный и зрелищный.

Такое сочетание находим в украинских «вершах нищенских», опубликованных В. Н. Перетцом по рукописи середины XVIII в. из библиотеки Народного дома во Львове (№ 164) [Перетц, 124–136]. Весь цикл состоит из семи стихотворений, написанных от первого лица. Второе стихотворение цикла называет вожделенную страну «Чучъманскими краями» — это, по–видимому, аналог польского выражения Kraj Jeczmienny:

От юж и я з далекой земли привандровав,
сто мыль есми з Чучъманских краев мишуровав
И виделемь там барзо великие дива —
скажу вам всемь, если хто купить мине пива.
Там гори масляние книшами поросли,
две стоять високие, до купи ся зросли.
На тих горах две бабе, що пероги плещуть,
два заице лапами усе у печь мещуть.

Четвертое стихотворение еще ближе (по реалиям) к «Сказанию о роскошном житии и веселии»:

А звезди там як дине всюди ся валяют,
свине в золотих коритах мигдали едают,
Река горелъчаная через ринок течет,
пий там кождий хоч гарцем, нехто слова не речет.
А воробце у сребрних там панчохах ходят,
и ковбаси живии по вербах ся родят.
Свин в лете и зиме в дубах ся поросят,
пчоли меду по чверце в кождий день приносят.

Здесь дан и рифмованный смеховой маршрут в «землю Чучъманскую»: «З Янова до Крилова, С Крилова до Зборова, <З> Зборова до Яворова, З Яворова до Бузанова, З Бузанова до Кремянъця, С Кремянця до Камянця, З Камянця до Лвова, З Лвова до Кракова, З Кракова до Очакова, З Очакова до Пиотркова, З Пиотркова до Чигирина, З Чигирина до Оринина, З Оринина до Карапчеева, С Карапчеева до Олеева, З Олеева до Кудринець, А с Кудринець до Фдековець, С Фдековець до Ожеговець, на отжини, Бо там чверть за шелют свежини, З Ожоговець до Городка, Аж там репа солодка, З Городка до Бучача, Аж там по шелюгу кляча. З Бучача идеть просто в землю Чучъманскую, А будете там мети повагу панскую».