О русском пьянстве, лени и жестокости

Вероятно, поводов для «веселия» стало немного больше, но сразу вслед за первой выгонкой спирта великим князем Иваном III была введена первая в истории России монополия на все спиртные напитки. В том числе на мед и пиво, ранее никогда не подвергавшиеся налогообложению. Производство алкоголя с XV века становится государственной прерогативой. На потребление введены довольно жесткие запреты.

Герберштейн, наблюдавший Москву при сыне Ивана Василии, замечает, что этот великий князь завершил то, что начал его отец. Властью своею над подданными Василий превосходит едва ли не всех монархов на свете. В Москве про великого князя говорили: «Воля государева – Божия воля, государь – исполнитель воли Божией». Когда москвичей спрашивали о каком-нибудь неизвестном им или сомнительном деле, они отвечали: «Мы того не знаем, знает то Бог да великий государь». По словам Герберштейна, москвичи величали своего государя «ключником и постельничим Божиим». Ко времени Василиева, преемника Ивана III, в Москве был готов тот кодекс политических, нравственных и экономических понятий, которым так долго жила потом Московская Русь.

Иван Грозный – это сложнейший характер, его эпоха – сложнейшее время для России, поэтому нельзя однобоко воспринимать ни личность Ивана, ни его время.

После переезда в Александровскую слободу, царь в Москву стал приезжать «не на великое время». Так возникла среди глухих лесов новая резиденция – опричная столица с дворцом, окруженным рвом и валом, со сторожевыми заставами по дорогам.

В этой «берлоге» царь устроил дикую пародию монастыря, подобрал три сотни самых отъявленных опричников, которые составили братию, сам принял звание игумена, а князя Вяземского облек в сан келаря, покрыл этих штатных разбойников монашескими скуфейками, черными рясами, сочинил для них общежительный устав, сам с царевичами по утрам лазил на колокольню звонить к заутрене, в церкви читал и пел на клиросе и клал такие земные поклоны, что со лба его не сходили кровоподтеки. После обедни за трапезой, когда веселая братия объедалась и опивалась, царь за аналоем читал поучения отцов церкви о посте и воздержании, потом одиноко обедал сам, после обеда любил говорить о законе, дремал или шел в застенок присутствовать при пытке заподозренных. Не согрешишь, знаете ли, не покаешься!

Впрочем, общество в целом экзотический царственный досуг с казнями и пирами не разделяло. «…Завоевание царств Казанского и Астраханского открыло русскому земледельческому труду обширные пространства дикого поля, невозделанного степного чернозема по верхней Оке, верхнему Дону и по обе стороны средней Волги. На отодвигавшихся все далее окраинах строились новые укрепленные черты, куда переводились служилые люди из внутренних городов и где они получали поместья. Для заселения своих пустынных степных дач они искали крестьян-съемщиков и рабочих. Навстречу этим поискам из старых центральных областей шло усиленное переселенческое движение крестьян, искавших черноземной нови».[147] В XVI веке нередко крестьянин обязывался давать за землю вместо оброка долю урожая, пятый, четвертый или третий сноп. Из остатка он должен был выделить семена для посева, обновить свой живой и мертвый инвентарь, платить казенные подати и кормить себя с семьей. Трудно уяснить себе, как он изворачивался со своими нуждами, особенно при господстве незначительных наделов. Тяжесть повинностей и недостаток средств отнимали у крестьянина охоту и возможность расширять свой скудный окладной участок; но он искал подспорья в ускользавших от тяглового обложения угодьях и промыслах, какие доставляло обилие вод, леса и перелога. Попробуйте из любопытства, выпейте без меры посреди всех этих забот да еще получите удовольствие.

Рождение образа вечно пьяного врага

Россия становится объектом пристального и, как правило, недоброжелательного внимания со стороны разнообразных путешественников. Страна, во многом решившая свои внутренние проблемы «приросшими землями», воспринимается Европой как потенциальный и опасный конкурент. Как правило, с конкурентами и противниками начинают сначала идеологическую борьбу. Пока дело не дошло до драки, необходимо опорочить потенциального врага, лишив его уважения, человеческого достоинства, поставить на нем постыдное и унизительное клеймо.

Ассоциаций никаких не вызывает?

Вот и записки европейских путешественников того времени отличаются крайне высокомерным отношением к соседям. Как правило, не европейцы представлены как дикие и грязные народы. В этом заключался идеологический, говоря современным языком, замысел.

Подчинение дикого и деморализованного противника куда как легче, чем сильного духом. Редкий путешественник обходил стороной описание винопития в России, но ни в одном описании читатель не найдет совершенно однозначного и категоричного утверждения о пьянстве в России.