О русском пьянстве, лени и жестокости

Никогда не забуду, как в 1988 году проходил практику после первого курса журфака МГИМО в качестве корреспондента районной газеты «Забайкалец». Было это в Читинской области, в городе Забайкальске, стоящем прямо на советской границе. Газета была, как полагается районке, «органом районного комитета КПСС и районного Совета народных депутатов», а редакция располагалась в одном из немногих в Забайкальске 2-этажном каменном доме в 2-х минутах ходьбы от райкома и райисполкома и в 15-ти — от погранзаставы № 16 Хинганского погранотряда Забайкальского Погранвоенокруга. Кстати, то, что я сейчас написал, было в 1988 году страшной военной тайной: само упоминание слов «застава» и «погранотряд» приравнивалось к «разглашению засекреченной структуры погранвойск КГБ СССР» и никогда не могло появиться ни в одном материале на страницах местной прессы. Трудно сейчас в это поверить, но на столе у главреда, опытного и мастеровитого журналиста, всегда лежала книжица, не знаю, кем изданная, в которой содержался «полный перечень терминов, обозначений и выражений военно-технического и организационного характера», недопустимых для публикации в печатных СМИ приграничных районов «особого контроля». Поэтому, например, когда я писал репортажи о товарищеском турнире пограничников по волейболу, это выглядело, в соответствии с рекомендациями сей книжицы, так: «Пограничники НАШЕГО РАЙОНА в полуфинале обыграли всухую ПОГРАНИЧНИКОВ СОСЕДНЕГО РАЙОНА и завтра в финальном матче, на заводском стадионе, встретятся с другой командой воинов-пограничников тоже из НАШЕГО РАЙОНА». В общем, предполагалось, видимо, что все жители Забайкалья, уподобившись тем восточным обезьянкам, которые «ничего не видят, ничего не слышат и ничего никому не говорят», искренне не подозревали, что у них прямо под окнами проходит граница с Китаем. Много еще можно забавного было бы написать о славном городе Забайкальске, чей расцвет пришелся на времена, когда были «русский с китайцем братья навек», но в 1988 году городишко пребывал в довольно запущенном состоянии.

М.С. Горбачев — Президент СССР.

Первый и, к сожалению, последний

Но особенно жестоко ударила тогда по местному населению горбачевская «антиалкогольная кампания». Мне поручили написать большой материал о борьбе местной милиции с расцветшим тогда самогоноварением. О, Боже! Чего только не пришлось повидать, проездив несколько дней с милицейским нарядом по местным «притонам» самогонщиков. Пили всё: розовую воду, тормозную жидкость, просто фруктовую брагу, куда на глаз для эффекта «доливали» технический спирт, ацетон и жидкость от тараканов. Но самое неизгладимое впечатление оставили огромные 20-литровые бутыли, где гнали спиртное из «прошлогодних помидоров». Жаль, что с нами не ездил тогда дорогой Михаил Сергеевич!

Горбачев приобрел тогда в народе несмываемое прозвище «минеральный секретарь» во многом благодаря «антиалкогольной кампании». Горбачев многое успел: затеял перестройку и glasnost, вел активную международную политику, отсиживался в Форосе в дни ГКЧП. Но война с зеленым змием в памяти народной, пожалуй, перевесила все упомянутые деяния. Наступил-таки на больную мозоль. Откуда же эта вера в то, что основная проблема Руси — именно повальное пьянство? Такая сильная вера, что Горбачеву искренне казалось: «вытрезви» страну — и все получится.

Как-то постепенно, исподволь укоренилась в общественном сознании идея традиционного российского пьянства. Эдакая историческая национальная особенность, отличительная черта, умилительная, как матрешка: «Россия — водка, валенки, Сибирь!» Большинство иностранцев полностью, кстати, солидарны с нами в такой самооценке, добавляя, будучи в хорошем настроении, к «трем китам» баню, балет и Гагарина.

Удивительное это дело — процесс маркировки и раздачи ярлыков. Отчего те или иные черты и отметины остаются на народном лице, наследуются поколениями как данность? Чем, как говорится, обязаны?

Крайне занимателен этот процесс, если задуматься и осмыслить! Знаменитые пивные фестивали наших тевтонских соседей, большие кружки и характерные животы вовсе не сделали немцев, по общему мнению, закоренелыми пьяницами.[130] Напротив, в этих народах отмечается педантичность, деловое усердие, экономность и аккуратность.

В 1960-е годы в Финляндии пытались ввести «сухой закон».

И результат? «Горячие финские парни» регулярно посещали город трех революций. Целые караваны автобусов привозили паломников в Ленинград, но отнюдь не на экскурсии в Эрмитаж или в другие музеи. Финны приезжали пить «Московскую», «Столичную», «Пшеничную» и показывали в этом деле такое мастерство и неуемность, что бывалые ленинградские выпивохи уважительно снимали кепочки.

Более того! Отдельные, особо дружелюбные советские люди встречали страждущих прямо у пограничного контроля и по трассе на Выборг. Ведь финны готовы были платить валютой! Хоть своими марками, хоть долларами!

Так что не всякая «финская птица» добиралась в здравом уме и твердой памяти до Северной Пальмиры, не всякая…