О, счастливица!

Сам Пухл был рад, что ему не пришлось проходить тот же тест. Очевидно, мексиканцы успехов не делали, потому что Бод на ломаном испанском приказал им предъявить разрешения на жительство и работу. Мужчины испуганно достали бумажники, которые Бод вытряс на гравий у обочины.

– Легальные они? – спросил Пухл.

– Щас бы.

Острым носком сапога Бод раскидал скудное имущество мигрантов – водительские права, удостоверения сельхоз-рабочих, паспортные снимки детей, листочки с молитвами, почтовые марки, автобусные билеты. Пухлу показалось, что он заметил иммиграционную карту, но Бод каблуком растоптал ее в клочья. Потом он извлек из бумажников деньги и велел им проваливать, мучачос!

Позже, в пикапе, Пухл спросил, сколько у них было денег.

– Восемь баксов на двоих.

– Пиздец.

– Слышь, эти восемь баксов по праву принадлежат белым американцам, таким, как мы. А эти блядские нелегалы, Пухл, – угадай, кто оплачивает их лечение и талоны на еду? Мы с тобой, вот кто. Миллиарды долларов каждый год – на иностранцев.

Как обычно, у Пухла не оказалось причин сомневаться в осведомленности друга на этот счет.

– И я говорю – миллиарды, – продолжал Бод Геззер. – Так что не считай это грабежом, дружище. Это мы взимали проценты.

Пухл кивнул:

– Конечно, все верно ты говоришь.

Они вернулись из «7-11» и обнаружили незнакомую машину, криво припаркованную рядом с трейлером Пухла. Это был отшкуренный «шевроле-импала», к тому же старый. На зеркале заднего обзора свисал фальшивый инвалидный пропуск Пухла.

– Тихо, без паники, – сказал Пухл, вытаскивая пистолет из-за пояса.

Дверь трейлера была открыта, телевизор орал. Бод сложил руки рупором:

– Выкатывайся оттуда, кто бы ты ни был! И держи руки на виду, еб твою мать!

В дверях появился Фингал, без рубашки и с щетинистым черепом. У него была ухмылка беззаботного идиота.

– А вот и я! – провозгласил он.

Сначала Бод и Пухл его не узнали.

– Эй, – воскликнул Фингал. – Это я, ваш новый белый брат. Где ополчение?

Пухл опустил пистолет.

– Какого хуя ты с собой сделал, мальчик?

– Сбрил волосы.

– Зачем, скажи на милость?

– Чтобы стать скинхедом, – заявил Фингал.

Бодеан Геззер присвистнул:

– Без обид, сынок, но тебе не очень идет.

Проблема была в Фингаловом скальпе: воспаленный поперечный шрам, отвратительной печатью выделяющийся на бледном куполе головы.

Пухл спросил, не заклеймили ли Фингала, случаем, дикие негры или кубинцы из Майами.

– Не-а. Я уснул на картере.

Бод скрестил руки.

– И этот картер, – сказал он, – он ведь был еще в машине?

– Дасссэр, с работающим мотором. – Фингал изо всех сил постарался объяснить: несчастный случай произошел почти два года назад, воскресным днем. Он выпил пива, выкурил пару косяков и, может, съел полтаблетки рогипнола и решил отрегулировать «импалу». Он завел машину, открыл капот и немедленно отрубился башкой вниз прямо в блок двигателя. – Эта хуйня офигеть как нагрелась, – добавил Фингал.

Пухл этого не вынес. Он отправился в трейлер посрать, выключил телевизор и отыскал холодный «бадвайзер». Когда он вышел, Бод Геззер сидел рядом с Фингалом на переднем крыле «шеви». Бод помахал:

– Эй, наш мальчик сделал именно так, как мы сказали.

– Как это?

– Негритянка пришла к нему домой с расспросами о лотерейном билете.

– Еще как пришла, – сказал Фингал. – А я сказал, что это не она его купила и выиграла. Я сказал, она, типа, с другой субботой попутала.

Пухл ответил:

– Молодчага. И что она?

– Рассвирепела вконец и выскочила за дверь. И она тоже избита дай бог как. Это вы сделали, парни, я просек.

Бод посоветовал Фингалу закончить рассказ:

– Скажи, как ты уволился из магазина.

– Да, мистер Сингх, он сказал, я не могу парковаться, где инвалиды, пусть даже у меня голубая хрень с коляской на зеркале. Ну так я что сделал – схватил свой расчет за месяц из кассы и унес оттуда задницу.

– И взял кассету с записью камеры наблюдения, – добавил Бод. – Как мы ему и велели.

– Ага, я ее в бардачке припрятал. – Фингал мотнул головой в сторону «импалы».

– Хитрый ход, – сказал Пухл, моргая здоровым глазом. По правде, Фингал его не слишком впечатлил, да и у Геззера были сомнения. Мальчишка являл признаки покорной тупости, предвещавшей долгое печальное будущее в заведениях с минимальной изоляцией заключенных.

– Гляньте, – объявил Фингал, сгибая рыхлую левую руку. – Новая радикальная татуировка: Б.Б.П. Чтоб все было официально.

Поверх края пивной банки Пухл бросил Боду взгляд – мол, сам ему скажи.

– Ну, как смотрится? – радостно спросил Фингал. – Семьдесят пять баксов, ежли вы, парни, захотите такую же.

Бод соскользнул с бампера и стер следы ржавчины с камуфляжных штанов:

– Штука в том, что нам пришлось поменять название.

Фингал перестал гнуть руку:

– Что, больше не Братство Белых Повстанцев? Как так?

– Прав ты был насчет рок-группы, – сказал Бод.

– Угу, – вставил Пухл. – Нам не хотелось путаницы.

– И какое теперь новое название?

Бод сообщил. Фингал попросил повторить.

– Истые Чистые Арийцы, – медленно произнес Бод.

Фингал поджал губы. Он сердито уставился на аббревиатуру, выжженную на бицепсе:

– Выходит, по-новому… И-Ч-А?

– Верно.