О сейдконе

– Или не всем, и не всегда, – фыркнул воин. Покосился на Гейдрид и скомандовал: – Поехали, – а затем, не дожидаясь, пока монах отойдет в сторону, направил коня прямо на него.

Посланники Единого встревоженными птицами порскнули в разные стороны. Аудню, молчаливо выглядывающая сзади, хихикнула и толкнула коленями пони, заставляя его пойти вперед. Сейдконе пришлось замкнуть эту крошечную кавалькаду.

Фритьофдоттир уже почти проехала мимо монахов, когда мальчишка – тот самый, что до этого ее разглядывал, – вдруг остановил глаза на лежащем поперек седла посохе и гневно выдохнул:

– Ведьма! – а в следующий миг ее резко дернули за плащ, пытаясь стащить с коня.

Сейдкона с трудом удержалась в седле, оглянулась, сомкнув пальцы на гладко отполированном древке. Птичий череп зло защелкал клювом, а в глазницах вспыхнули алые огоньки.

Тенгиль оказался проворнее. Вклинился конем между сейдконой и разбушевавшимся послушником, сапогом оттолкнул мальчишку:

– Жить надоело, турсово отродье?! – на выбившемся из- под рубахи кожаном ремешке блеснули серебряные подвески – несколько повешенных в ряд молоточков Вингнира.

Тот, получив мощный удар поддых, неловко сел на землю, в самый последний миг выпустив плащ ведьмы и чудом не стянув ее с коня.

Послушник зло сжал губы, и резким, коротким движением вскинул руку, выводя в воздухе странный знак.

Диса испуганно охнула, закрыв лицо руками и чудом не выронив поводья…

Толстенький монах с совершенно неподходящей его телу скоростью юркнул к послушнику, перехватил ладонь своего спутника в воздухе и прошипел:

– Не смей! Не сейчас!

Ведьма захлопнула рот, проглотив рвущийся с губ сейд – заклятье: это не родные земли, здесь уже нет старых богов, запрещено колдовство. Нельзя лишний раз давать повод для гнева. Тенгиль сам сможет разобраться, что делать. Мужчина же он, в самом деле!

– Она ведьма! – рявкнул молодой послушник, не отводя бешенного взгляда от замершей сейдконы. Та сжала пальцы на посохе. Птичий череп на верхушке недовольно клацал клювом: огоньки в обращенных к небу глазницах безудержно танцевали, норовя вырваться на свободу.

Неквисон уже потянул меч из ножен, когда пожилой монах, выпустив руку послушника, рванулся к воину, повис у него на стремени:

– Простите мальчишку, господин, он не ведает, что творит. Молодой, глупый.

В глазах послушника горела ненависть, словно он был готов в любой момент, даже безоружным кинуться на всадника, но его напарник, такой же молодой, но более спокойный, обеими руками вцепился ему в плечо, что- то успокаивающе нашептывая, и боевой парнишка замер, зло сцепив зубы и не отводя гневного взгляда от Гейдрид.

Диса сжалась в комок, опустила голову, боясь лишний раз звук издать и молясь про себя, чтоб ее не заметили. Перед глазами все стояли события в подземелье… Она была уверена – если монахи решат напасть, с той страшной, водяной силой не справится даже воин, одолевший немертвого…

Тенгиль медленно отпустил меч, перевел взгляд на монаха и, бросив косой взгляд на спутниц, хрипло скомандовал:

– Поехали.

Дождался, пока Аудню и Гейдрид тронутся в путь и лишь потом толкнул коленями своего коня, посылая его в дорогу.

Монахи долго стояли, смотря в след путешественникам…

И лишь когда те отъехали на порядочное расстояние, молодой послушник не выдержал, вскочил:

– Почему вы меня остановили?! Она ведьма! Он – язычник! Они не верят в Единого и…

Толстый монах хихикнул:

– Когда кара Единого постигает еретиков – не стоит подсказывать им, откуда она пришла… – помолчал и тонко улыбнулся: – А вот теперь уже самое время…

Послушник довольно осклабился и вскинул руку, вырисовывая в воздухе сложный жест.

***

Диса никак не могла поверить, что все закончилась благополучно. Аудню вздрагивала, оглядывалась на оставшихся позади монахов… и каждый раз натыкалась на насмешливый взгляд ехавшего последним воина.

И именно она увидела, как от оставшихся далеко позади, ласах в двадцати, не меньше, монахов, отделилась огромная полупрозрачная, текучая фигура, как она взвилась в воздух, хлопая крыльями и поднимаясь все выше и выше…