О скитаньях вечных и о земле

- Сегодня уже полтора месяца, Боултон, целых полтора месяца, как Том полетел на Марс и на астероиды. Смотрите, вот рукописи. Десять тысяч слов в день, он не дает себе передышки, не знаю, когда он спит, успевает ли поесть, да это мне все равно, и ему тоже, ему одно важно - дописать, он ведь знает, что время не ждет.

- Непостижимо, - сказал Боултон. - Наши реле не выдержали, энергия упала. Мы изготовили для главного канала новые реле, которые обеспечивают надежность Элемента Времени, но ведь на это ушло три дня - и все-таки Вулф продержался! Видно, это зависит еще и от его личности, тут действует что-то такое, чего мы не предусмотрели. Здесь, в нашем времени, Вулф живет - и, оказывается, Прошлому не так-то легко его вернуть. Время не так податливо, как мы думали. Мы пользовались неправильным сравнением. Это не резинка. Это больше похоже на диффузию взаимопроникновение жидких слоев. Прошлое как бы просачивается в Настоящее...

Но все равно придется отослать его назад, мы не можем оставить его здесь: в Прошлом образуется пустота, все сместится и спутается. В сущности, Вулфа сейчас удерживает у нас только одно - он сам, его страсть, его работа. Дописав книгу, он ускользнет из нашего времени так же естественно, как выливается вода из стакана.

- Мне плевать, что, как и почему, - возразил Филд. - Я знаю одно: Том заканчивает свою книгу! У него все тот же талант и вдохновение и есть что-то еще, что-то новое, он ищет ценностей, которые превыше Пространства и Времени. Он написал психологический этюд о женщине, которая остается на Земле, когда отважные космонавты устремляются в Неизвестность, - это прекрасно написано, правдиво и тонко; Том назвал свой этюд "День ракеты", он описал всего лишь один день самой обыкновенной провинциалки, она живет у себя в доме, как жили ее прабабки - ведет хозяйство, растит детей... невиданный расцвет науки, грохот космических ракет, а ее жизнь почти такая же, как была у женщин в каменном веке. Том правдиво, тщательно и проникновенно описал ее порывы и разочарования. Или вот еще рукопись, называется "Индейцы". Тут он пишет о марсианах: они индейцы космоса, их вытеснили и уничтожили, как в старину индейские племена - чероков, ирокезов, черноногих. Выпейте, Боултон, выпейте!

На исходе второго месяца Том Вулф возвратился на Землю. Он вернулся в пламени, как в пламени улетал, шагами исполина он пересек космос и вступил в дом Генри Уильяма Филда, в библиотеку, где на полу громоздились кипы желтой бумаги, исчерканной карандашом либо покрытой строчками машинописи; груды эти предстояло разделить на шесть частей, они составляли шедевр, созданный с невероятной быстротой, нечеловечески упорным трудом, в постоянном сознании неумолимо уходящих минут.

Том Вулф возвратился на Землю, он стоял в библиотеке Филда и смотрел на громады, рожденные его сердцем и его рукой.

- Хочешь все это прочесть, Том? - спросил старик.

Но он покачал массивной головой, широкой ладонью откинул назад гриву темных волос.

- Нет, - сказал он. - Боюсь начинать. Если начну, захочу взять все это с собой. А мне ведь нельзя это забрать домой, правда?

- Нельзя, Том.

- А очень хочется.

- Ничего не поделаешь, нельзя. В тот год ты не написал нового романа. Что написано здесь, должно здесь и остаться, что написано там, должно остаться там. Ничего нельзя изменить.

- Понимаю, - с тяжелым вздохом Вулф опустился в кресло. - Устал я. Ужасно устал. Нелегко это было. Но и здорово! Который же сегодня день?

- Шестидесятый.

- Последний?

Старик кивнул, и долгие минуты оба молчали.

- Назад, в тысяча девятьсот тридцать восьмой, на кладбище, под камень, - сказал Том Вулф, закрыв глаза. - Не хочется мне. Лучше бы я про это не знал, страшно знать такое...

Голос его замер, он уткнулся лицом в широкие ладони, да так и застыл.

Дверь отворилась. Вошел Боултон со склянкой в руках и остановился за креслом Тома Вулфа.

- Что это у вас? - спросил старик Филд.

- Давно уничтоженный вирус, - ответил Боултон. Пневмония. Очень древний и очень свирепый недуг. Когда мистер Вулф прибыл к нам, мне, разумеется, пришлось его вылечить, чтобы он мог справиться со своей работой; при нашей современной технике это было проще простого. Культуру микроба я сохранил. Теперь, когда мистер Вулф возвращается, надо будет заново привить ему пневмонию.

- А если не привить?

Том Вулф поднял голову.

- Если не привить, в тысяча девятьсот тридцать восьмом году он выздоровеет.

Том Вулф встал.

- То есть как? Выздоровею, стану на ноги - там, у себя, - буду здоров и натяну могильщикам нос?

- Совершенно верно.

Том Вулф уставился на склянку, рука его судорожно дернулась.

- Ну, а если я уничтожу этот ваш вирус и не дамся вам?

- Этого никак нельзя.

- Ну... а если?

- Вы все разрушите.

- Что - все?

- Связь вещей, ход событий, жизнь, всю систему того, что есть и что было, что мы не вправе изменить. Вы не можете все это нарушить. Безусловно одно: вы должны умереть, и я обязан об этом позаботиться.

Вулф поглядел на дверь.

- А если я убегу и вернусь без вашей помощи?