О скоротечности жизни

13. (1) Борись сам с собой! Если ты захочешь победить гнев, он уже не сможет победить тебя. Ты сделаешь первый шаг к победе, когда начнешь его прятать, когда не дашь ему выхода. Постараемся скрыть все его признаки и, насколько удастся, держать его втайне, никому не показывая. (2) Нам это доставит немало мучений, потому что он жаждет вырваться на волю, зажечь огнем глаза, исказить лицо; но если мы позволим ему хотя бы выглянуть наружу, он вмиг окажется вне нашей власти. Пусть он будет погребен в самой глубине нашего сердца; лучше мы будем сносить его, чем он будет нести нас, куда ему вздумается; а все его внешние признаки постараемся сменить на прямо противоположные. Разгладим лицо, сделаем голос тише, а походку – медленнее; постепенно в подражание внешнему преобразуется и внутреннее. (3) У Сократа признаком гнева служило то, что он понижал голос и меньше говорил. В такие моменты было заметно, как он сам себе противостоит. Близкие уличали его и бранили, но обвинения в том, что он скрыл свой гнев, едва ли были ему неприятны. Да и как не радоваться, если многие догадались о его гневе, но никто его не почувствовал? А ведь могли бы и почувствовать, если бы он не дал друзьям права бранить себя, взяв такое же право себе в отношении друзей. (4) Насколько важнее было бы нам сделать то же самое! Право же, нам стоит попросить всех наших друзей говорить с нами с тем большей откровенностью, чем меньше мы в данный момент склонны ее переносить, и никогда не потворствовать нашему гневу. Пока мы в здравом уме, пока принадлежим себе, призовем помощников против этого зла, вдвойне могучего оттого, что оно нам любезно. (5) Люди, плохо переносящие вино и боящиеся, что, выпивши, наговорят лишнего и станут вести себя чересчур развязно, поручают своим увести себя с пирушки. Те, кто по опыту знает, что владеет собой во время болезни, запрещают повиноваться себе во время припадка. (6) Лучше всего заранее принять меры против тех пороков, которые мы за собой знаем, и в первую очередь так настроить свою душу, чтобы даже при самых тяжких и самых внезапных ударах она либо вовсе не чувствовала гнева, либо, не в силах удержаться от него при большой и нежданной обиде, скрывала его в самой своей глубине, ничем не обнаруживая своей боли. (7) Ты убедишься, что это вполне возможно, когда я приведу всего несколько из огромного числа примеров, свидетельствующих сразу о двух вещах: во-первых, о том, сколько зла несет гнев, когда в его распоряжении оказывается вся власть людей, наделенных чрезвычайными полномочиями; во-вторых, о том, до какой степени может владеть собой человек, чей гнев подавляется еще большим страхом.